Я [презираю] аристо
Шрифт:
— Можно и так сказать… Пока что ты демонстрируешь почти все те качества, которые я надеялся увидеть… Кстати, хорошо, что ты отправил послание своему брату. Он уже начинал слишком сильно переживать…
— Ещё одну камеру вам сломал?
Опричник продолжал улыбаться. Но проигнорировал мой вопрос:
— Я только одного не пойму… Зачем ты взял вину на себя?
У вас-то, поди, такое не принято, да? Сри на нижнего, подставь ближнего — вот ваши золотые правила, да, чёрный?
— Да-а-а… Ведь ты
Но ответил я снова с равнодушным пожиманием плеч:
— Да просто жалко его стало.
Не буду же я тебе рассказывать про перевод с марамуреш…
— А вот это не совсем то качество, которое я хотел бы в тебе наблюдать… Великодушие — благодетель для настоящего аристо, не спорю. Но жалость к ещё не поверженному противнику — смертельно опасна…
— Вот именно! Забери у него то, что принадлежит нам. Забери у него своё! Он твой враг!
Моя рука, лежащая на подлокотнике дивана, вдруг резко дёрнулась против моего желания. И это движение тут же привлекло внимание Ромула.
— Он прав! Нечего его жалеть! Нельзя жалеть воров!!!
И я тут же почувствовал острую необходимость напрячь мышцы груди и бицепсы — словно под ними зачесались кости. И унять этот зуд можно было только резким движением.
— С тобой всё в порядке? — Опричник нахмурился, когда я снова дёрнулся против своей воли.
— С ним всё хорошо… — Голоса шипели всё громче. — С тобой сейчас будет плохо…
И вдруг я обнаружил, что только что сам прошипел эти слова в унисон с хором в собственной голове.
— Что… — Ромул успел вскочить за миг до того, как мои руки попытались вкогтиться в его шею.
Он перехватил мои запястья в пальце от белого воротника. И в тёмный глазах тут же вспыхнули знакомые демонические огоньки.
— Сдохни, вор!!! — Я прошипел одновременно с тем, как с силой боднуть противника лбом в переносицу.
Но тот опять успел уйти от удара, свалившись обратно в кресло. Потянув меня за руки, Ромул ушёл в сторону. И обратным движением вывернул мои запястья так, что они чуть хрустнули.
— Х-э-э-э-!!! — Шипение из моего рта сопроводило отчаянный пинок коленом в живот опричника. Но тот успел подставить под удар локти и ещё сильнее заломил мне руки.
— Сопротивляйся, Гор!!! — Ромул заорал мне прямо в ухо, оказавшееся рядом с его лицом. — Борись!!!
— Зачем… — Я тоже хотел орать от боли, но вместо этого продолжал шипеть не своим голосом. — Зачем мешать неизбежному…
И, оттолкнувшись ногой от подлокотника, вдруг сам не понял как именно, но оказался по другую сторону от кресла и от противника. И пока он растерянно оборачивался, я
Рухнув на чайный столик между диваном и креслом, опричник тут же откатился по нему в сторону. И удар моей ноги лишь проломил в дыру в лакированной поверхности.
Обратно получилось вылезти не сразу — нога застряла. И пока противник принимал вертикальное положение, пришлось потратить драгоценные секунды на то, чтобы разорвать столешницу руками.
— Забери у него то, что принадлежит нам! — Я прохрипел, отбрасывая обломки в стороны. — То, что твоё по праву!!!
— Нет, Гор! — Опричник отступил и покачал головой, неотрывно глядя на меня своими пламенеющими зрачками. — Ты сильнее этих тварей! Сопротивляйся!
— Забери! — Продолжая хрипеть, я поднял перед собой руки. Правая выглядела как обычно. А левая будто бы превратилась в кусок раскалённого металла. — Утоли свою ненависть! Задуши этого червя!!!
— Борись… Тим! — Впервые за наш разговор Ромул назвал меня настоящим именем. — Твоя воля сильнее!
Воля… Что ты знаешь о воле, пёс… Вся твоя жизнь — лишь подчинение чужим приказам…
— Да-а-а-а…
Но и я не собираюсь следовать чьей-то указке!
— Не-е-е-ет…
Вот так вы хотите мне помочь? Сделать меня своей игрушкой? Куклой с чужой рукой в заднице? Чем вы тогда отличаетесь от этого огнеглазого служаки?
Ну уж нет…
Кости снова невыносимо зачесались изнутри. Я должен сделать движение, чтобы унять этот противный зуд, до которого не достать руками — хоть сдери себе шкуру…
— Вот, что такое настоящая жажда… И ты знаешь, как её утолить…
Ромул отступил ещё на шаг, наблюдая за тем, как я дёрнулся. И продолжил наблюдать широко открытыми глазами, как я схватился раскалённой ладонью за воротник.
Зуд… Какой же невыносимый зуд… И чтобы его унять — нужно лишь пошевелиться. Сделать движение в правильную сторону. И вырвать чужое сердце…
Раскалённая рука дёрнулась — метя в сторону противника. Но я лишь сильнее сжал огненный кулак, чувствуя, как тот прожигает меня насквозь…
— Упрямец…
Ещё одни судороги. Ещё… Сильнее сжимаю кулак и не пускаю руку к горлу противника… Ведь это не моё желание…
— Ладно… Мы подождём… Мы найдём другой выход…
И зуд тут же пропал.
Разжав кулак, я обнаружил, что левая рука снова выглядит так же, как правая. И хотя кожа на груди была нетронута, в рабочем комбинезоне осталась неровная чёрная дыра с оплавленой по краям синтетикой.
И ещё через миг я почувствовал острую боль в растянутых сухожилиях на запястьях: