Я приду плюнуть на ваши могилы
Шрифт:
— Не бойся, у меня есть еще.
Он перехватил руль одной рукой, а другую протянул назад, к нам.
— Эй, не дури! — сказала Джуди. — А то куда-нибудь вмажемся.
— Какая рассудительность, — сыронизировал я. — Ты никогда не теряешь хладнокровия?
— Никогда, — ответила Джуди и, на лету перехватив флягу, вернула ее мне уже пустой.
— Ну, — одобрительно сказал я, — теперь лучше?
— Превосходно.
Я увидел у нее на глазах слезы, но ей удалось не показать виду, хотя голос
— Ну вот, — сказала Джики, — а мне?
— Сейчас еще достанем, — пообещал я, — возьмем гитару и вернемся к Рикардо.
— Везет тебе, — сказал Дик, — нам никто ничего не продаст.
— Вот что значит выглядеть так молодо, — сказал я со смешком.
— При чем здесь «молодо», — проворчала Джики.
Она начала ерзать и в конце концов уселась так, что мне ничего не оставалось, как немного поразвлечь свои пальцы. Машина резко затормозила, и моя рука небрежно свесилась с ее плеча.
— Сейчас вернусь, — объявил Дик.
Он выбрался из машины и побежал к дому, мало чем отличающемуся от соседних. Очевидно, их строил один и тот же подрядчик. Вскоре Дик вновь показался на крыльце. У него в руках была гитара в лакированном футляре. Он хлопнул дверью и в три прыжки очутился у машины.
— Би-Джи нету дома, — сообщил он, — что будем делать?
— Гитару потом завезем, — сказал я, — садись, поезжай мимо Рикардо, я у него подзаправлюсь.
— Хорошенькая у тебя будет репутация, — сказала Джики.
— Вот уж фиг, уверил я ее, — любому дураку будет ясно, что что вы заманили меня на свою грязную оргию.
Мы ехали обратно той же дорогой, но гитара несколько стесняла мои движения. У бара Дик остановился, и я пополнил свой запас еще одной бутылкой. Когда я вернулся к компании, Дик и Джуди, стоявшая на коленях на сиденье, о чем-то яростно спорили с Джике.
— Как ты думаешь, Ли, — сказал Дик, — не поехать ли нам купаться?
— Поехали, — сказал я, — если ты одолжишь мне плавки.
— Все будет о’кей.
Он завел мотор, и мы поехали. За городом наш крайслер свернул на довольно разбитую проселочную дорогу.
— Тут есть отличное местечко для купанья, — доложил Дик, — ни души.
— Река, и в ней форель, — съязвил я.
— Нет, галька и белый песок. Там, кроме нас, никто не бывает.
— Посмотрим, — сказал я, придерживая рукой челюсть, готовую отвалиться на каждом ухабе. — Здесь лучше было бы прокатиться на бульдозере.
— Это входит в программу, — сказал он, — зато сюда никто не сунет свой грязный нос.
Дик прибавил скорость, и я вверил свои члены судьбе. Вскоре дорога повернула и метров через двести уперлась в какие-то заросли. Дик и Джуди спрыгнули на землю, затем вылез я, прихватив Джики. Дик взял гитару и пошел вперед по узкой тропинке. Неожиданно
— Ничего уголок, — оценил я, — сами его раскопали?
— А ты думал, мы такие растяпы, — сказала Джики, и я получил по шее комком земли.
— Будешь шалить, кое-чего не получишь.
И я похлопал для вескости сказанного себя по карману.
— Ладно, ты, старый блюзмен, не сердись, — сказала она, — лучше покажи, на что ты способен.
— А плавки? — спросил я Дика.
— На кой они тебе? Тут же никого нет.
Я обернулся. Джуди уже стащила с себя футболку, под которой, естественно, ничего не было. Потом она выскользнула из юбки, после чего в воздух полетели ботинки и носки, и девица совершенно нагишом завалилась на траву.
У меня был довольно глупый вид, судя по тому, как она расхохоталась Я чуть было не смутился. Дик и Джики в том же наряде развалились рядом. Между прочим, я обратил внимание на то, что парнишка щупловат: из-под кожи выпирали косточки.
— О’кей, — сказал я. — Не будем изображать приличные манеры.
Я нарочно не торопился раздеться, так как знал себе цену в голом виде, и дал им время это прочувствовать. Раздевшись наконец, я потянулся и похлопал себя по бокам. После тисканья в машине с Джики я был все еще возбужден и вовсе не собирался этого скрывать, хотя они, конечно, ждали, что я спасую.
Я взял гитару в руки. Это был прекрасный «Эдифон», но играть, сидя на траве, было неудобно, и я сказал Дику:
— Слушай, я возьму подушку из автомобиля?
— Я тебе помогу, — сказала Джики и, как угорь, скользнула между веток. Ее физиономия начинающей звезды на совсем еще девчоночьем тельце выглядела среди зарослей весьма живописно. Джики убежала далеко вперед, и когда я подошел наконец к машине, она уже тащила на себе тяжелое кожаное сиденье.
— Давай мне, — предложил я.
— Обойдусь сама, — прокричала Джики.
И тут я, невзирая на вопли, как зверь, овладел ею сзади. Она уронила подушку и перестала сопротивляться. В тот момент меня устроила бы даже обезьяна. Джики, видимо, это почувствовала и снова стала отбиваться. Я расхохотался. Это пришлось мне по душе. Джики вырвалась и скользнула в траву, я за ней. Трава там оказалась высокой и мягкой, как надувной матрац. Мы катались по ней, как дикари. Она была загорелой до кончиков сосков, без этих дурацких белых полос от лифчика, которые так портят голых девиц. Гладкая, как абрикос, и голая, как младенец, Джики, когда мне удалось ею снова овладеть, показала, что знает несколько больше младенца. Недурной образчик техники.