Я пришел, чтобы судить
Шрифт:
Антон, не поднимая головы и стараясь не выдать себя малейшим шорохом, подобрал ближайший маленький камушек и отбросил его в сторону. В тишине четко прозвучал короткий шорох, за которым ничего не последовало. Ну же, думал он, давай, купись на этот звук и мой крик. Реши, что ты меня ранил или убил и что это были последние звуки. Антон ничего не видел, но не рисковал даже чуть-чуть пошевелить головой. Он весь превратился в слух, в звериное чутье. Когда-то у него очень неплохо получалось стрелять на вспышку света и на звук. Благодаря тому, что он в своем подразделении славился отличным ночным
Тишина… Но долго это продолжаться не может. Бандит будет вынужден или уйти отсюда, или подойти убедиться, что убил свою жертву. Раненный в живот затих. Или умер, или потерял сознание. Хорошо, теперь надо ждать звуков. Антон лежал с закрытыми глазами, как его учили, так слух обостряется максимально. Он медленно приподнял над землей кисть руки, в которой держал пистолет, потом локоть. Попробовал перенести опору на ноги, нижнюю часть груди и левую руку. Так, теперь можно в любой момент переместить точку прицеливания от направления, куда смотрит ствол, влево. Сектор стрельбы будет градусов сто тридцать. Он может быть и все сто восемьдесят, но если противник будет заходить со стороны ног, то с каждым градусом влево шансы Антона получить пулю первым увеличивались. На то, чтобы кинуть руку в ту сторону, ему понадобится не больше половины секунды. Шанс успеть все равно меньше пятидесяти процентов не опустится.
Дурак! Антон уловил короткий шорох прямо перед собой. Этот тип не пошел в обход, а стал перемещаться по кратчайшему пути. Наверняка он сейчас напряжен и готов в любой момент выстрелить. И выстрелит, как только увидит лежавшее ничком тело. Рисковать он не будет, и у него бесшумное оружие. Главное, не подпустить его слишком близко… слушать.
Вот еще звук… вот он чуть поскользнулся на травянистом склоне… громко наступил на землю. Антон с закрытыми глазами почти видел этого человека, настолько обострились все его чувства. Еще секунда…
Кисть с пистолетом шевельнулась, сейчас ствол был направлен прямо на звук. Он плавно выбрал спусковой крючок… еще секунда… Выстрел! Голова и рука Антона поднялись практически одновременно, рывком. Он успел понять, что одновременно с его выстрелом раздался и тихий хлопок. Второй выстрел Антона совпал с ударом пули в камень недалеко от его головы. Пуля противно взвизгнула, и что-то ударило Антона в голову выше виска. Он вскрикнул, и в его глазах все поплыло. Сквозь звон в голове и пелену в глазах он успел заметить, что попал.
Свет воспринимался болезненно, резал глаза, поэтому Антон опустил лицо. Со стороны это, наверное, выглядело так, будто он чувствовал себя виноватым. В кабинете Федорова их сидело трое. Третьим был майор Лапин, который смотрел на Антона и задумчиво покусывал губу. Федоров тоже смотрел на Антона. Стекла его очков холодно и недружелюбно поблескивали. Собственно, и тон подполковника был холодным и недружелюбным:
– А что вы там делали ночью? И с оружием? Я посмотрел записи в журнале выдачи оружия. Вы практически не сдавали пистолет со дня своего прибытия в Управление. Вы чего-то боялись, вам кто-то угрожал?
– Вы так говорите, – сквозь боль в голове Антон попробовал изобразить улыбку, – будто огорчились, что я был вооружен. Это
– Не передергивайте, – ответил Федоров. – Это первое нападение на работника полиции.
– Второе, – тут же возразил Антон и посмотрел на Лапина: – А раненого оперативника уголовного розыска вы сюда не причисляете?
– Оперативник был ранен во время задержания.
– Я тоже был ранен во время задержания, – ехидно заметил Антон. – Только соотношение сил было другим. Вы нашли машину, в которой ехали преступники? Бежевая «шестерка», номерной знак У 315 НВ. А две пули в стене пекарни?
– С этим мы разберемся! А вот как нам с вами разобраться, Копаев?
– Вам этого мало, – брякнул Антон, не сдержавшись, и показал пальцем себе на голову.
Голова болела. Сплющившись от удара в камень, пуля ударила его в голову, и теперь вся половина головы болела, как после большой пьянки. Врач «Скорой помощи» обработал ссадину, но вокруг нее сейчас налилась большая «гуля», которая пульсировала и дергала при малейшем движении. А уж от сильных звуков было совсем плохо. Антон отказался от госпитализации и обследования, скрыв болезненные последствия контузии. Но, честно говоря, его немного подташнивало.
– Может, кто-то пытался привести в исполнение какие-то старые угрозы? – предположил Лапин. – Может, это какой-то твой след еще с Екатеринбурга? Вспомни, Антон. Оружие с глушителем, это… не вяжется это с тривиальной попыткой ограбления. Или тебя перепутали с кем-нибудь?
– Или с помощью баллончика с газом пытались похитить и продать в рабство в Чечню, – подсказал Антон, – или в бордель в Арабские Эмираты.
– Так! – прихлопнул ладонью крышку стола Федоров. – Хватит тут ерничать! Значит, так, больничный вы получили. Сидеть дома и никуда не выходить. На допрос к следователю вас отвезут. Или следователь к вам домой приедет. Оружие…
– На экспертизе, – подсказал Лапин.
– Вот! Может, это вас остановит от ночных прогулок. Все, свободны! Лапин, останься. И запомни, Копаев, сидеть дома!
Антон, сморщившись от боли в голове, поднялся, мысленно буркнул «не дождешься» и вышел из кабинета. Ну что ж, теперь по крайней мере все получило огласку, и кое-кому придется изобразить хотя бы видимость расследования. Правда, я им по-прежнему опасен, а может, немного подождут с новой попыткой покушения. Я же не стал качать права и рассказывать, что знаю, откуда у того оперативника ранение. Вот бы они взвились, если бы я заявил, что срыв покушения на Кузьмина – тоже мое дело.
Но есть и фиговый момент, вздохнул Антон, выходя на улицу и жмурясь от яркого солнца, оружия у меня теперь нет, и я под очень неусыпным надзором. К Кузьмину нельзя, на тайную свою квартиру идти придется со ста двадцатью предосторожностями. В старую идти? Оттуда можно уже не выйти. Или вперед ногами. А это мне еще рановато!
Глава 10
– Или вот еще анекдот, – продолжил Антон, переждав, пока курсанты-второкурсники, отбывающие наряд на КПП института, перестанут хохотать.