«Я пришел вас убить»

Амнуэль Павел Рафаэлович

О чем он? Что за чушь? Шестнадцатое июля — вчера, да. Но на экране — она это точно помнила — должна была стоять запись от четвертого апреля, запись последнего сеанса и заключение о прекращении эксперимента в связи с опасностью для психического здоровья пациента.

— И что? — спросил он. — Так и было, да. А потом мы выпили с Дирком пива, я пошел домой, долго не мог заснуть, мне снова приснился этот кошмар, и я понял, что в прегрессии его уже видел, а вы мне внушили, чтобы я все забыл, чтобы, ага, я не съехал с катушек, но не получилось у вас, и я понял,

что этот кошмар будет меня преследовать, пока действительно не случится то, что… это… убийство, о котором я ничего не знаю, но меня засудят, меня приговорят, я не хочу и я решил…

Слова опять не могли угнаться друг за другом.

Она сползла по стене на пол, сил стоять у нее не было. Прислонилась к двери, но стало плохо слышно — похоже, Питер нажимал на клавиши, а может, нет, может, ей только казалось, и характерные щелчки звучали в ушах эхом или воспоминанием?

Нужно было обдумать, что он сказал. Похоже, действительно, расстройство множественной личности? Нет, он осознает себя Питером Венсом и никем иным. Никогда раньше не было такого. Но ведь раньше никогда не было и того, что делала она.

Что произошло с Питером после прекращения сеансов? Она думала, его психика постепенно придет в норму. Она успокаивала себя, а в это время…

Но как он жил в этой реальности, если помнил другую? Как он принимал решения здесь, если ощущал себя «там»? Может, на него накатывало временами?

Она подумала, что ни одному психологу не приходилось иметь дела с таким уникальным случаем и нужно исследовать этот феномен.

Если ей удастся выжить.

Он пришел убить ее, чтобы изменить собственное будущее. Помраченное сознание, неверная логика, все признаки неадекватного восприятия… и что делать?

— Питер, — сказала она, прижавшись к двери щекой. Она надеялась, что он услышит. — Питер, читайте. Читайте, Питер. Выберите предыдущую страницу. Вы знаете, как это делается.

— Да.

— Читайте. Читайте, Питер. И говорите. Говорите, Питер, я вас внимательно слушаю.

Привычные для него слова. Привычные для него действия.

— Все правильно, Леонсия. «Пятнадцатое июля. Стандартная процедура — беседа-воспоминание, погружение в прошлое, выявление соответствия, прегрессия. Воспоминания в погружении соответствуют реальным, записанным в контрольной беседе: детские годы, проблемы с матерью…» Напрасно, Леонсия, вы заставили меня вспомнить маму… я… это…

Странные звуки. Он заплакал?

Вспоминал маму он третьего апреля, за день до прекращения эксперимента. Пятнадцатое июля? Позавчера?

— Дважды нажмите клавишу «следующая страница», Питер. Нажмите, пожалуйста, эту клавишу дважды. И читайте. Читайте, Питер. И говорите. Говорите, Питер, я слушаю вас очень внимательно.

— Еще бы… — показалось, или действительно он это сказал?

Минута тишины. Что он увидел на экране? Он не мог ничего увидеть — страница от пятого апреля должна быть пустой, потому что запись от четвертого апреля была последней. Сейчас он рассердится… Напрасно она это затеяла, она все испортила, сейчас он…

— И это вы

от меня скрывали? — Чужой голос. Чужие интонации. Страх. — Я знал, что вы ведете нечестную игру, Леонсия. Господи, я знал это. Вы чудовище, Леонсия. Вы никогда не показывали мне записи прегрессий. Говорили, что лучше не знать собственное будущее.

Такое, какое предстояло ему, — да.

— Меня мучили кошмары, я вам говорил, а вы отмахивались, вы давали мне снотворное последние недели, вы не хотели, чтобы я понял… а я понял… я увидел… я больше не могу… Я убью вас, Леонсия!

О, Господи, только не это…

— Питер! — Почему ее голос звучит так неуверенно? Или это ей только кажется? Тверже надо. Очень твердо. — Питер. Вы перешли на страницу прегрессии. Вы читаете. Вслух. Читайте, Питер. Читайте.

Пустая страница. Что он там сможет увидеть? Тем более — прочитать?

— О, Господи, только не это!

Он читает ее мысли? Те же слова…

— «Суд присяжных вынес вердикт: виновен». — Глухой голос. Ей показалось, или она расслышала в интонациях что-то похожее на страх? Он должен испугаться. Тогда он, возможно, передумает ее убивать. Перед ним сейчас на экране пустая страница. «Суд присяжных»… Значит, он вошел в прегрессию. Она сумела. Еще немного… Пусть говорит, пусть видит, что его ждет на самом деле. Все равно, выйдя из состояния прегрессии, он это забудет.

И что тогда? Вспомнит, зачем пришел?

— Какой вердикт? — поинтересовалась она. — Читайте, Питер. Вслух. Читайте, вы не должны задумываться. Не должны отвлекаться. Читайте.

Читайте, да. То, что он видит сейчас своим внутренним взором.

— «Вердикт: виновен»…

— Читайте, Питер…

— Виновен.

— Виновен, — повторила она. — Давайте продвинемся вперед.

Сколько раз она говорила это во время сеансов? Он привык, он и сейчас должен…

— Вспоминайте. Вердикт вынесен. Судья огласил приговор.

Если он попытается вспомнить имя судьи, прегрессия может прерваться, и он вернется в реальность.

— Приговор… О, Господи…

Странные звуки. Если бы она не понимала, что это невозможно, то приняла бы их за всхлипывания.

— Смертная казнь. Смертная казнь. Смертная…

Голос упал до шепота. До шелеста бумаги на столе. До громкого молчания.

Да. Потому она и прервала сеансы. Нельзя было идти дальше. Слишком большая нагрузка на психику. Она понимала, что Питер видит свою будущую реальность. Эту. Базисную. В которой ему жить. В которой он кого-то убьет, и его приговорят к смерти. Когда?

Неужели… Ей и в голову не могло прийти… Она не спрашивала, кого он убил. Он не мог помнить имени, а обстоятельств убийства она не хотела касаться, чтобы не травмировать его психику. Она просто прервала сеансы.

Что если он убил — ее? Это же очевидно.

— Смертная казнь… — бормотал он все громче, а потом крикнул: — Эй, ты там! Ты знала, что меня приговорят к смерти!

— Апелляция, — сказала она. — Апелляция. Адвокат подал апелляцию. Это должно быть в компьютере. Читайте, Питер. Читайте.