Я пришла, откройте дверь
Шрифт:
– От постояльцев остались, – буркнул Семен Григорьевич, подтверждая предположение Ольги Тимофеевны, развернулся и широким шагом направился к двери.
Показалось, будто задрожали стекла в стареньких окнах, и мигнула лампочка. И я зачем-то закрыла глаза, точно желала впитать вибрацию библиотеки и разгадать ее…
Когда я открыла глаза, я увидела, что Семен Григорьевич остановился и смотрит на меня. Выражение его лица было спокойным, без тени недовольства или напряжения.
– До свидания, – еле слышно произнес он и вышел из библиотеки.
Два
«Наташа, у нас теперь есть новая литература о флоре и фауне, хочешь бери книгу про исчезающие виды растений, а хочешь про медведей возьми… И я уверена, что в твоей коллекции нет ничего про летучих мышей…»
С одной стороны, я скучала по школе и желала вернуться к профессии, с другой – я уже полюбила библиотеку. Да и пока все места учителей начальных классов были заняты. Судьба будто давала время решить, где мое место.
Я бы соврала, если сказала, что не надеялась отыскать в этих книгах продолжение той истории. Душа требовала еще одного прикосновения к искренней любви, и важно было узнать: решился ли тот мужчина признаться в своих чувствах и получил ли он ответ? Вероятность обнаружить еще одно письмо стремилась к нулю, но после штамповки я планировала пролистать каждую книгу.
Листок…
Пожелтевший листок с почти выцветшей клеткой…
С бахромой по краю…
Вот же он.
– Не может быть…
Я бы жадно схватила его и принялась читать, но теперь мне было известно, сколько лет этим посланиям, и пальцы коснулись бумаги осторожно. Один уголок был загнут, и я покачала головой, осуждая тот день и час, когда это случилось. Будто листок мог испытать боль на линии сгиба.
«Я целыми днями думаю о тебе и постоянно повторяю те фразы, которые ты произнесла вчера. Наш разговор… Такой короткий. Но если бы ты знала, как много это значит для меня… Я всего лишь наточил топор и наколол для тебя дров. А ты поблагодарила и сказала, что сама бы не справилась.
Твои родители давно умерли, а одной тяжело…
Как же мне объяснить тебе, что ты не одна. Что я всегда рядом…»
Руки дрожали, и я положила письмо перед собой. Размашистая дата сообщала о том, что оно написано на неделю позже.
– Значит, они хотя бы поговорили… – прошептала я, счастливо вздохнула и улыбнулась. А потом набросилась на оставшиеся книги и быстро-быстро стала листать страницы, надеясь отыскать следующее письмо. – Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – тараторила я, раскрывая последний том Джека Лондона.
Но, увы, как и в тот раз, меня ожидало поражение. Издав досадливый стон, я откинулась на спинку стула и принялась нервно кусать нижнюю губу. Как же хотелось узнать, чем закончились эти непростые отношения! Но не могла же я отправиться
«Представляю лицо Ольги Тимофеевны, если она узнает, что я ходила в гости к Семену Григорьевичу Беляку», – с иронией подумала я и бросила взгляд на часы. В школе уже закончились уроки, и скоро в библиотеке будет довольно шумно, потому что сегодня я пообещала малышне викторину с конфетными призами. А от таких призов никто никогда не отказывается.
– Как же мне объяснить тебе, что ты не одна. Что я всегда рядом… – произнесла я последнюю строчку, выдвинула ящик и с сожалением убрала письмо под папку, туда, где хранилось первое послание.
«Вечером перечитаю».
Прихватив пакет с остатками кекса, я выключила свет в библиотеке, закрыла на замок дверь и отправилась домой. В голове еще вспыхивали эпизоды викторины, звучал детский смех и подпрыгивали неверные и правильные ответы. Как же дети бьются за право стать победителями! И как хочется их всех наградить за это.
«Кстати, запас конфет иссяк и завтра опять придется идти в магазин. А я-то надеялась, что не увижу Ольгу Тимофеевну хотя бы два дня…»
– Добрый вечер, Леночка. Не уработалась ты там? Время девятый час, – поприветствовала меня тетя Вера, и я свернула к ее скамейке.
– Добрый вечер. Не думала, что так задержусь, но стала подклеивать старые книги, а это дело всегда затягивает.
– Везет нашему селу на библиотекарей.
Похвала была приятной. Усевшись рядом, я устало вытянула ноги и расслабленно вздохнула.
Возраст тети Вера уже давно перевалил за восемьдесят, но она никому не разрешала называть себя по имени отчеству. «Да я тут родня всем, чего это ты удумала», – недовольно говорила она, когда пару лет назад я делала попытки обращаться официально. Мне бесконечно нравились доброта этой пожилой сухонькой женщины, ее теплый взгляд и желание поддержать любого в трудную минуту. Нелегко было прижиться на новом месте, и тетя Вера в свое время взяла надо мной шефство. Она приносила столько пирогов, варенья и солений, что и съесть-то было невозможно. «Кушай, кушай», – приговаривала она, оставляя в библиотеке очередную трехлитровую банку квашеной капусты.
– Хороший вечер, не холодно.
– Дождя бы не было, а то опять поясницу ломить начнет, – посмотрев на небо, ответила тетя Вера и поправила узел пушистого платка. Она хорошо вязала, и сейчас рядом стояла небольшая корзинка с пряжей и спицами. Темнота для рукоделия не помеха, если руки помнят узоры. – А ты чего такая довольная? Глаза аж горят!
– Не знаю… Просто так. – И вдруг я поняла, что могу получить ответы хотя бы на некоторые вопросы. Они кружили в душе и не успокаивались. Многое не интересовало меня раньше, но теперь… – А Семен Григорьевич Беляк сколько лет живет в селе? Он книги в библиотеку приносит, говорит, не нужны ему… И как-то интересно стало узнать, кто он и откуда родом.