Я присмотрю за тобой
Шрифт:
Глава 2
— Добрый вечер, Иришка, — охранник оторвался от экрана телевизора и, повернувшись к стойке, приветливо улыбнулся Ире. — Припозднилась ты сегодня.
— Доброго. Под ливень попала, Николай Михайлович, — она взяла из рук охранника связку ключей. Дубликаты специально сделали для уборщицы, чтобы она не ходила с каждым по отдельности.
— Да теперь до июля лить будет.
Ира кивнула и огляделась.
— Пусто? — спросила громко, чтобы
— Пусто.
Николая Михайловича она не опасалась. Ему было лет шестьдесят, от него всегда пахло ванилью, и вообще он был тихий и добрый. Поил её горячим чаем, угощал конфетами, и Ире думалось — неужели мужчинам нужно состариться, чтобы понять, как хорошо быть добрым? Конечно, сварливых стариков хватало, но Ире они попадались редко и удивить своей злобой не могли. Она видела гораздо более ужасные её проявления.
Ира взяла швабру, тряпки, ведро, перчатки и чистящее средство, сложила все в каталку и на лифте поехала на последний этаж. За ней была закреплена уборка помещений шестого и седьмого — двадцать два кабинета, два санузла, два коридора, четыре лестницы и два лестничных пролёта. Три раза в неделю она убиралась здесь, ещё три раза — в школе, которую сама окончила шесть лет назад. Убиралась она всегда поздним вечером, в тишине и одиночестве. И большее, как она считала, ей не светило.
Протирая подоконник учебного класса, Ира выглянула в окно. Давно стемнело, но уличное освещение включили только у проезжей части. В пятиэтажках напротив кипела повседневность. Горел свет в окнах кухонь, оттененный лёгкими занавесками, в гостиных, зашторенных и тёмных, иногда — в спальнях. И было в этих живых картинах чужой жизни столько уюта, столько разнообразия быта, столько далекого и вместе с тем близкого, что Ире становилось до слез одиноко и промозгло. Она тоже искала покой, хотя бы дома мечтая ощутить защищенность и от разбитого прошлого, и от изломанного настоящего. Ведь когда-то в родной однушке ей было хорошо и уютно, тепло и счастливо в своих четырех стенах, под материнским крылом. Туда хотелось возвращаться, чтобы отдохнуть от учебы, от вечеринок, от подруг и парней. Или наоборот, пока матери нет, позвать сокурсниц или соседку с первого этажа, и с чая незаметно перейти на что покрепче. А теперь везде, всюду таскались за ней одиночество и дикое желание быть со всеми и ни с кем.
Даже мать стала далекой. Даже матери она ничего не сказала…
К охраннику Ира спустилась вконец измотанной. Мысль купить самый дешёвый плеер казалась ей сейчас самой здравой. Тишина последнее время слишком угнетала. Она положила ключи на стойку и замерла. С экрана телевизора на неё смотрел её новый знакомый. В сериале он выглядел определённо моложе и свежее.
Зачем ему её помощь? Нанять человека для ухода за животными не такая уж большая проблема, тем более для него, богатого и знаменитого.
Что он от неё хочет?
Это предложение виделось Ире частью какой-то игры, наверняка жестокой. И все же она никак не могла отмахнуться от подобной работы. Глупо нелюдимой уборщице с неоконченным высшим, живущей отчасти на материнскую зарплату, отказываться от неплохих денег. Очень неплохих, по её меркам.
Пока Ирина смотрела
А чего ей бояться? Чего она вообще боится? Какая разница, что произойдёт с ней дальше, ведь она уже — тень, пустое место, чужое эхо.
Это откровение поразило её. И почему-то стало легче дышать.
Она уже все решила.
Охранник обернулся и, заметив, что Ира внимательно смотрит на экран, принялся делиться с ней впечатлениями.
— Интересный какой сериал! Необычный! "Кот в сапогах" на современный лад. Вот этот парень помогает вот этому дядьке стать сначала мэром, а потом вообще президентом! Да ему, с его головой, самому в президенты идти надо!
— Да… Интересно… До свидания, Николай Михайлович.
— Спокойной ночи, Иришка.
На Красносельскую она отправилась рано утром, чтобы не передумать. Собрала все документы, выпила успокоительного, хотя оно уже давно не помогало, и поехала к своей точке невозврата. Долго мялась у подъезда, не решаясь позвонить. Стояла, запрокинув голову, и смотрела вверх, на безликие синие стекла.
В итоге дверь домофона открыла молодая девушка — стройная, рыжая, в белых джинсах и обтягивающем желтом топе, поверх которого был накинут тонкий синий кардиган. В ушах — серьги в форме ракушек, на отвороте кофты — золотая брошь-рыбка с голубыми глазами-камешками. Ира отступила, чувствуя себя замарашкой под презрительным взглядом девушки. Та пружинистым шагом спустилась по лестнице и направилась, поигрывая брелком с ключами, к жёлтому спорткару.
Ира, придержав дверь, зачем-то подождала, пока девчонка уедет, и только потом нырнула в подъезд, на ходу одергивая надетую поверх зеленого джемпера немного потрепанную, растянутую, серую безрукавку.
В лифте Ира ездить не любила, поэтому медленно, но верно начала своё восхождение на нужный этаж. Вычислить его не составило труда — на каждом этаже было всего по две квартиры. До сотой Ира добралась, но запыхалась до хрипоты. Одной рукой упершись в дверной косяк, другой вытирая пот со лба, она пыталась восстановить дыхание и унять сердцебиение.
Кое-как справившись с этой задачей, она выпрямилась, пригладила волосы и, на мгновение замешкавшись, позвонила в звонок. В двери что-то зашуршало. Ира поискала глазок, и едва не отпрыгнула в сторону, когда откуда-то сбоку через шипение и треск раздался громкий собачий лай.
— Здравствуйте, — перекрывая гавканье, громко заговорила женщина. — Кто вы? Представьтесь, пожалуйста.
Ира ошеломленно посмотрела на звонок. Звуки шли оттуда.
— Я… Я… По уходу за собаками…
— Я, кажется, просила представиться, — холодно напомнил голос.
Ира сглотнула и хрипло ответила.
— Меня зовут Ирина.
Наступила тишина, потом защелкали замки. Перед ней открылись две огромные, толстые двери, сбоку похожие на слоеный пирог. Её встретил заливистый собачий лай, и Ира увидела Мэва, которого держала за ошейник женщина, одетая как офисный работник — в белую блузку и чёрную юбку, поверх которой был повязан розовый передник с голубыми цветочками по краям.
— Здравствуйте, — Ира по стенке проскользнула внутрь.
Женщина потянула пса назад.