Я прячусь от ветра
Шрифт:
— Хорошо, как скажешь, моя красавица. Но как только я разберусь с насущными делами, ты неделю не выберешься из моей постели, — от тихой, чувственной угрозы, сопровождаемой пылающим взглядом, по телу прошла томительная волна дрожи. — Тогда поцелуй меня на ночь, миледи. Раз уж на большее я не могу рассчитывать.
Долгий, полный страсти поцелуй чуть не загубил на корню все мои благие намерения. Собственных сил остановиться, мне явно не доставало. Когда лард отстранился, тяжело дыша, я с трудом соображала, где нахожусь, желая
— Все, Вирана. Спать. Иначе завтра ты будешь на меня страшно обижена.
— Но… — пытаясь возразить, сама не зная зачем, я потянула руку в сторону Тазура, уже стоящего в дверях.
— Спокойной ночи, — все, что мне досталось, это теплая, чуть снисходительная улыбка человека, вернувшего самообладание.
Да, толковый супруг мне достался. Довольная, несколько взбудораженная, я, тем не менее, уснула очень быстро, наслаждаясь эхом ощущений, блуждающих по телу.
А вот утро принесло беспокойство. Несмотря на ранний час, я ощущала где-то в глубине тела, между ребер, что с чем-то опоздала. Словно плотный, ледяной комок застрял прямо в солнечном сплетении, не позволяя ни вдохнуть, ни выдохнуть. Боли не было, только холодная тяжесть.
— Доброе утро, ваша милость, — Хина уже колдовала у печи, распространяя по кухне дразнящие ароматы.
— Не уверена.
— Что-то произошло? — женщина свела брови, полагаясь на мои ощущения.
— Пока не знаю, но предчувствие беды меня не отпускает. Что-то сегодня будет. Передай людям, пусть будут осторожны.
— Да, миледи, — женщина, все еще хмуря брови, заглянула в свои котелки. — Завтрак будет через полчаса.
— Я не голодна. Боюсь, что все колом станет, если только попробую проглотить. Увидишь Ченни, скажи, что я искала.
Кивнув кухарке, накинула на плечи плащ, выходя на двор. С виду все было в порядке. Работа по-утреннему плавно набирала обороты. Люди Тазура кашеварили. Кто-то, потягиваясь, просто прохаживался по двору, кто-то проверял инструменты, пользуясь спокойствием начала дня.
И все же. Все же.
Мне категорически что-то не нравилось. Пройдясь по палаточному лагерю, ставшему на порядок меньше за последние недели, с тревогой оглядывала людей, выискивая что-то, сама не в силах определить, что именно. Глаз словно цеплялся за какие-то моменты, но голова не могла собрать все воедино, не видя связи. Думай, Вирана, думай.
Практически поймав за рукав молодого мужчину, направляющегося к реке, с некоторым сомнением спросила:
— Вы не видели Лерана?
— Хара нет в поместье, — покачал головой парень.
— Тазур?
— Лард так же уехал. Утром. Рано.
— Ладно, — настроение падало все ниже. Некстати вспомнилась вся тщательность, с которой барон рассматривал позавчера карты, после того, как свеча вернулась на стол. И как свернул одну из них, «одолжив» на время. — Ладно, а Савра я сегодня могу найти?
— Никак нет,
— Да, конечно. Идите. Спасибо, — рассеяно махнув рукой, я еще раз осмотрела двор, медленно переводя взгляд с одной палатки на другую, на дом, на конюшни. Перед которыми, что-то напевая под нос, грум чесал коня. Высокого и черного, как уголь, с такой характерной полосой шрама, идущей по левой стороне ноги. Слюда. Если конь здесь, как может его хозяин куда-то уехать? Никак. Если только пешком, туда, где верховым нет дороги.
Бросившись в дом, едва не снесла Ченни в дверях.
— Хазет в поместье?
— Да, ваша милость, — удивленно, несколько испуганно моей резкостью, отозвалась экономка.
— Кого нет? Кто пошел с Тазуром?
— Миху сегодня видала. Раит был-был, а потом пропал. Да, если по правде, наверное, только Хазет да Миха и есть. Не знаю, куда остальные ушли, но рано еще было. Небо только-только светлеть начало, как куда-то собрались… Ваша милость, куда?!
Зло, едва сдерживая беспокойства, замешанное на раздражении, выскочила из дома.
— Хазет! — мужчина, встревоженный таким нетипичным для меня поведением, появился практически сразу со стороны палаточного лагеря.
— Бери кинжал и арбалет. И куртку охотничью. Через пять минут у тропинки, что со стороны сада.
— Миледи, не надо, — тревога исказила обычно спокойное лицо мужчины, подтверждая мою догадку.
— Даже не надейся. Пять минут, — вернувшись в кухню, стараясь просчитать сразу все варианты, схватила сумку, скидывая туда с полок то один порошок, то другой.
— Миледи?
— Свечи мне дай. Черные. И золу костную. Быстро.
— Ваша милость, не ходите, — тихо, пытаясь хватать меня за рукав, прошептала Ченни.
— Свечи. И золу, — оборачиваясь и глядя прямо в глаза женщины, повторила я. Экономка, резко сникнув, кивнула головой. Через минуту все было уложено в мою сумку, делая ее достаточно тяжелой. Вот только что-то вынуть казалось невозможным. Я могла только предположить, что ожидает там, у защитных камней, куда эти самонадеянные и гордые мужчины сунулись без меня. — Девушек запри в ткацкой. На замок. Пока я не вернусь. Людям Тазура скажи, чтобы были настороже. Слишком мало уважения к этой земле. Слишком много самоуверенности. Когда же они поймут?
Почти выйдя за порог, я резко остановилась. Бросив плащ на лавку, рядом с сумкой, быстро зашла в прачечную, отделенную от кухни перегородкой. Скинув платье, открыла сундук в углу. Мужскую одежду мы надевали редко, это все же считалось несколько неприличным. Но не тогда, когда скорость была ценнее соблюдения благопристойности. Натянув широкие шерстяные брюки и плотную рубашку, накинула теплую куртку, которая доходила до середины бедра. Закрутив волосы на затылке, спрятала под шапку, надеясь, что так они будут меньше мешать.