Я прячусь от ветра
Шрифт:
— Здесь слишком высоко, воды мало, а горы задерживают дождь. Слишком сухо, — теряя терпения от необходимости кому-то объяснять, почти рычала я.
Мужчина фыркнул, откинулся в кресле, внимательно глядя на меня.
— Муж твой давно помер? — вопрос был неожиданным, заставив резко замолчать и тяжело вздохнуть.
— Больше двух лет, почти три, — разговор вдруг стал тихим, каким-то отстраненным.
— Ты не здешняя. Не делай такие большие глаза. По лицу, по фигуре видно. Говоришь быстрее и громче. Мы по этим долинам давно бродим, чтоб не замечать. Откуда
— С низин. Больше двух недель верхом.
— С баронессой приехала?
Боясь сболтнуть лишнее, только кивнула. Пусть так и думает, это безопаснее. Лард видно собирался задать еще опрос, но нас прервали. В открытую дверь стремительно вошел рыжий Кастан, хмуря брови.
— Тазур, выйди на двор. Один из отрядов вернулся.
Тазур
Может, я отвык от женского общества, а может, Леран прав, и девица не так проста, как хочет казаться. Иммунитет. Я едва не споткнулся, когда услыхал от нее это слово. Среди моих людей с ним едва ли треть знакома, а тут экономка. Из низин. Которая на раз построила воинов, распределив работу и заинспектировав до такой степени, что парни едва ли не лозой под ноги стелились, впечатленные силой духа.
А речь? Говор совсем не простецкий. Вдовствующая она. Проходя мимо кухни на двор, на миг остановился, заглянув в обитель женщин.
— Ченни, — пожилая, но еще крепкая, женщина подняла голову, уже не вздрагивая. Эта быстро привыкнет и может стать хорошей помощницей. Если баронессу найдем. Еще одна головная боль. — Ченни, ты замужняя?
— Вдовая, лард.
Кивнув собственным мыслям, вышел за Кастаном. Вдовая. Вдовствующая. Что-то эта «булочка» не договаривает. Интересно, конечно, но потом, все потом.
— Что, Томаш?
— Да вот приехал третий отряд. Говорят, в деревнях тихо, словно вымерли все, но следов в лесу хватает. Не так далеко кострище и место лагеря нашли. Два дня, может, три. Как люди ушли. Может, баронесса?
— Не похоже, — тихо переговариваясь с харом, мы прошли по лагерю, проверяя, все ли воины успели привести себя в человеческий вид. — Люди не выглядели сильно испуганными, значит хозяйка уехала не так давно. Точно не три дня. Думаю, прямо из-под нашего носа выскочила. Нужно как-то вызнать у Анны, она точно знает.
— Не скажет, лард, — Томаш чуть скривился, но глаза блеснули весельем. Девка всем понравилась. — Девушка прямая и упрямая[11]. Но хозяйственная. Успела все дрова пересчитать, что парни из леса привезли. Они еще не порублены, а уже на учете значатся. Боевая. Спелая. Болезная немного, но это временно. Сложностей тебе будет с ней. Парни уже глаза косят.
— Это да. В сравнении с теми девками, что нам встречались — в этой сама жизнь пылает.
Мы помолчали, довольные тем, как стал лагерь. Скоро прибудут обозы и еще несколько отрядов, тогда часть парней можно будет по дамам в деревнях расселить, для присмотра за порядком, пока все до ума не доведу.
— Бери нескольких человек, из тех кто уже свободен, леса начинайте прочесывать, там где кострище нашли. Анна говорит, разбойничьи шайки народ третируют. Нужно изловить.
— Понял,
Томаш развернулся, быстро собрав людей, а я все думал, чем эта земля так провинилась перед монархом, что король Сигуд практически добровольно отдал ее в чужие руки. Нужно только найти баронессу и баронскую корону, и все это станет моим.
Вирана
Их так много. Кажется, в поместье не осталось ни единого угла, где можно было бы спрятаться от мужчин. Даже в кухне, исконном месте властвования женщин, то и дело появлялся кто-то из воинов, назвать которых варварами отчего-то уже не получалось так легко.
— Ми… — я так резко обернулась на голос Ченни, что в шее стрельнуло. От ужаса сердце замерло, а потом зашлось в бешеном ритме. Экономка прикусила губу на полуслове, так и не закончив обращение, которое грозило мне неприятностями. — Милая, что делать с Корин?
— Пока ничего, — нервно оглядываясь по сторонам и проверяя, не услыхал ли кто заминки, отозвалась я. — Три дня ничего делать не станем, а там, если что, Раит придет, возьмет что-то.
— Все же учтено! До последней хлебной крошки посчитано! Вами же, — встревоженный шепот женщины щекотал и так натянутые нервы.
— Знаю. Но что прикажешь? Идти записи править? Или правда думаешь, что Он пойдет сыры в кладовых считать?
— Такой может и пойти, — женщина протерла руки полотенцем, отставив в сторону готовую кашу. Она орудовала у плиты ко мне спиной, пока другие женщины перебирали зерно в другом помещении. Крупу мы выменяли в том году, но ее осталось совсем мало. Больше все корнеплоды. — Вам бы к Корин, а как все уладится — вернуться. Спокойнее было бы.
— Корин — это кто? — усидеть на стуле, услыхав за спиной голос Кастана было не просто. Я едва не подпрыгнула до потолка, не заметив, когда он там появился.
Ченни, не менее шокированная, чем я, медленно обернулась.
— Корин — это старушка в соседней деревне, — уверенно и четко отозвалась экономка, глядя прямо на рыжего, — она приболела и просила помощи.
— И с кем Анна должна отправиться?
— С Хазетом, обычно он из поместья кого надо возит. На дорогах неспокойно, — видя замешательство Ченни, поддакнула я, не поднимая глаз. — Нужно лекарство Корин отвезти.
— Ну, раз надо, то вперед.
Рыжий широко махнул рукой, улыбнувшись, вот только глаза смотрели внимательно и остро, словно насквозь видели.
Не найдя способа как-то замять ситуацию, вышла из кухни, прихватив небольшой саквояж из кабинета. Кастан, не оставляя без внимания, все время ходил за мной, буквально не спуская глаз.
Выйдя на двор, я уже было собралась искать Хазета, чтобы достоверно изобразить путешествие в деревню к воображаемой больной старушке, как прямо перед моим носом замер один из огромных коней.
— Давай руку. Думаю, я лучше справлюсь с ролью провожатого, чем ваш тощий стражник. Ему бы поспать да поесть нормально. Пару месяцев. Вот тогда из него вновь воин, может, и получится. А пока со мной поедешь. Говорят, тут разбойники водятся.