Я радость
Шрифт:
И все-таки когда моя карьера пошла в гору, а я сама из серенькой невзрачной студентки превратилась во вполне привлекательную девушку, стало заметно, как он гордится мной. Как он рад меня видеть, когда я прихожу. Как готовится к нашим встречам – покупает торт или запекает в духовке картофель под майонезом. И тогда впервые за время нашего общения я стала чувствовать его присутствие в моей жизни, появилось ощущение, что у меня действительно есть отец.
Так продолжалось, пока не появился Костя – один из тех немногих молодых людей, которым посчастливилось отвлечь меня на какое-то время от работы. Я
За несколько месяцев, в течение которых развивался наш бурный роман, я ни разу не была у отца. Звонила ему всего пару раз, извинялась, обещала, что скоро обязательно зайду, но закончилась весна, началось лето, и среди всех невозможно важных дел, связанных с Костей, я так и не нашла ни минутки, чтобы забежать к папе.
А потом Костя предложил мне переехать к нему, и я испугалась. Перестала отвечать на его звонки. Снова захотелось с головой погрузиться в работу, вернуться к недочитанным книгам, увидеться наконец с отцом.
Представляя, как он обрадуется, я позвонила ему, чтобы сообщить, что приду к нему в субботу, однако он отнесся к этой новости неожиданно прохладно. Сказал, что на выходных не сможет и поспешил закончить разговор, ссылаясь на то, что занят. От разговора остался неприятный осадок, но ничего страшного, подумала я, всякое бывает.
Встретились мы случайно – на выходе из магазина – уже в начале сентября. Он хорошо выглядел, сказал, что устроился прорабом на стройку – конечно, не то, о чем мечталось, но все же поближе к любимому делу. С ним была женщина. Довольно милая, примерно одного с ним возраста. Мы поговорили совсем недолго и разошли в разные стороны.
С тех пор мы больше не встречались, только перезванивались изредка, да и то звонила в основном я, а он сам объявлялся только по дням рождения да на Восьмое марта. У меня снова появилось чувство, что я ему не нужна, но помня о том, что говорила тетя Лариса, какое-то время я еще пыталась сохранить наши с ним отношения. А потом он не поздравил меня с моим тридцатилетием. Не позвонил мне ни в день моего рождения, ни через день, ни через два – по-моему, он просто забыл о нем.
Так что теперь как тетя Лариса ни настаивает на том, что он мой отец, что роднее у меня никого нет, что он любит меня даже несмотря на то, что так себя ведет, слышать ничего об этом не хочу. Да, он такой, не умеющий беречь то, что у него есть, его не хватает на любовь сразу к нескольким людям, но разве это мои проблемы?
– Но ведь ты такая же как он, – говорит мне Лара. – Ты вспомни, когда у тебя появился Костя, ты тоже забросила всех и сконцентрировалась на ваших с ним отношениях! И это ладно, что вы довольно быстро разошлись, а если бы нет? Возможно, ты так и была бы поглощена им до сих пор.
– Да, но я звонила ему и уж точно никогда бы не забыла про его день рождения! Так что не надо меня опять с ним сравнивать. У него снова есть его любимая работа, новая женщина – вот и пусть наслаждается, я очень за него рада. Но сама я больше ничего не хочу о нем знать.
Я знаю, что Лара все равно со мной не согласна, но думаю,
Я радость, тихая, светлая, я свет, я любовь. Я люблю своего отца, он идеальный объект для любви и для того, чтобы тренироваться в умении прощать. Так что, конечно, я его люблю, пусть у него все будет хорошо.
За несколько дней до Нового года я пришла в Ромин таунхаус и обнаружила тот же кавардак, что был в день моего рождения, только ко всем перевернутым и перемешанным между собой вещам добавилась еще одна нагоняющая тоску деталь: было разбито все, что могло быть разбито. Слава богу, хотя бы двери и журнальные столики оказались достаточно прочными, чтобы не сиять сейчас под светом люстр праздничной кучей блесток.
Пока я горестно оглядывалась вокруг и прикидывала, сколько уйдет времени на уборку этого бедлама, из спальни вышел Рома и стал быстро спускаться по лестнице. Против обыкновения на нем в этот день были надеты костюм и белая рубашка, расстегнутая у ворота, которые однако шли ему не меньше, чем рваные джинсы.
– Ты здесь больше не работаешь, – сказал он, увидев меня. – Сколько я тебе должен?
Я сказала.
Достав из внутреннего кармана бумажник, он отсчитал нужную сумму и передал мне.
– И еще столько же в качестве компенсации за срочность увольнения, – добавила я вдруг.
Он смерил меня взглядом, потом снова полез за деньгами и выдал мне половину того, что я запросила.
Что ж, и на этом спасибо.
– А как же Тиша? – спросила я.
– Эта сука здесь больше не живет.
По дороге домой я снова почувствовала, как заныла нога.
Только этого и не хватало, безнадежно подумала я.
Снова крема, мази, витамины, частые пробуждения ночью, вынужденное безделье днем. Радует только то, что на этот раз нога болит не так сильно, но я все равно заметно хромаю и не решаюсь выходить на улицу. Хорошо, что работы нет, и я могу позволить себе оставаться дома.
Хотя это как посмотреть, хорошо это или не очень.
Когда денежные запасы не пополняются, кажется, что они начинают убывать даже быстрее, чем ты их тратишь. Опять настала пора платить взносы по кредиту, и я в который раз подумала, что или надо срочно искать новую работу или, пока у меня не отобрали мое имущество за неуплату, завязывать со всем этим. Продать эти несчастные квадратные метры и больше не греть ими голову – зачем они вообще мне нужны? Это раньше я была успешным юристом, могла позволить себе вкладывать деньги в недвижимость, но сейчас, когда я не пойми кто с весьма туманной перспективой, странно заниматься подобными вещами. А деньги, вырученные от продажи машины, не бесконечны.
Подумав обо всем этом, я вернулась к Гражданскому кодексу. На днях он случайно попался мне на глаза и, полистав его, я поняла, что подзабыла некоторые вещи. Надо освежить их в памяти, пока есть время.
В день, когда я в первый раз после своей болезни вышла на улицу, мне позвонила Тиша. Как раз немного потеплело после новогодних праздников, слегка пригревало солнце, начавшее клониться к весне, я уже почти не хромала и настроение у меня по этому поводу было довольно приподнятое.