Я ревную не тебя!
Шрифт:
Сидящая на кровати Изабель услышала весь этот грохот и улыбнулась, довольная реакцией брата. Она добавила в голос заботы и спросила.
– Милый братец, ты там жив?
Ох, он был не жив. Он был чертовски зол на свою сестру и вообще на весь мир! Он ничего не ответил, пока окончательно не оделся. Когда Алек вышел из ванной, в его глазах было недовольство и порция злости. Иззи поубавила свою улыбку, а охотник сказал.
– Во-первых, сестрица, говори тише. Не хватало еще, чтобы кто-то услышал тот бред, который ты сейчас несешь. А во-вторых, о каких, во имя Ангела, чувствах ты говоришь? Ты переутомилась или
Иззи улыбнулась и посмотрела на брата, немного наклонив в сторону голову.
– Алек, ну я ведь не дура. Магнус ясно сказал, что эта сфера появляется только в тех случаях, когда в сердцах двух людей, вызывающих её, живет большая любовь. А спонтанная сфера…
– Я помню, что сказал Магнус. – перебил её Алек. – И помню так же свои слова о том, что в этот раз произошла ошибка, ведь у меня к ней нету никаких чувств, кроме неприязни и ненависти. Так о чем ещё может идти речь?
Лицо охотника не выражало никаких эмоций. Это была все та же привычная маска безразличия, а голос звучал холодно и строго. Это означало, что охотник вновь закрылся в себе и не собирается делиться тем, что у него на душе. Изабель вздохнула и сказала спокойно.
– Алек, ну почему ты не можешь признать свои чувства? Неужели это так сложно, признаться, что она смогла растопить твое ледяное сердце?
– Не чего признавать, Из. У меня нету к ней никаких чувств и точка. Тут даже не чего обсуждать. Если это все, то я хочу отдохнуть.
Ох этот строгий тон и ледяной взгляд, от которого хочется спрятаться в ту же секунду. Но Иззи была настроена решительно. Она встала с кровати и подошла к брату, который стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди.
– Нет, не все. Почему ты запретил нам рассказывать Клэри о том, что произошло? Она ведь имеет право знать об этом!
– Нет, не имеет. Я так сказал, и это не обсуждается, Иззи.
– Не будь ослом, Алек! Я у тебя нормально спросила и жду полного ответа! – девушка стала закипать, поэтому в этот раз её голос прозвучал немного громче и жестче.
– Что ты хочешь услышать, Из? Ты думаешь, ей будет легче, если она услышит всю эту чушь о сфере? Весь этот бред о чувствах, неземной любви и тому подобное. Оно ей нужно? Или ты хочешь, чтобы она узнала, что была мертва минут 10, пока её не оживила непонятная сфера, которая, по словам Магнуса, возникла из-за чувств, которых мы друг к другу НЕ испытываем? ЭТО ты хочешь ей рассказать? Ей от этого легче не станет. Поверь мне. – все это Алек говорил, немного повышая голос, а вот последняя фраза была сказана совсем тихо, еле слышно.
Иззи аж выдохнула от удивления и внезапной догадки, которая пришла в её голову. Она подняла глаза на брата, пытаясь встретиться с ним взглядом, и сказала.
– Так вот в чем дело. Ты не хочешь, чтобы она узнала о твоих чувствах. Ты боишься, что у неё действительно есть к тебе чувства, о которых говорил Магнус, и тогда тебе будет сложнее скрывать свои собственные. Поэтому ты не хочешь, чтобы она знала об этой сфере, ведь тогда она будет заниматься самокопанием точно так же, как сейчас это делаешь ты. Я ведь права, Алек?
Иззи смотрела ему в глаза и на долю секунды увидела в них обреченность и согласие, которое вновь скрылось за ледяным барьером. Он холодно посмотрел на неё и сказал.
–
Тон, которым все это было сказано, не подразумевал возражений, да и сам Алек подошел к окну и, повернувшись спиной к сестре, стал смотреть на утренний Нью-Йорк.
Иззи глубоко вздохнула и сказала, смотря на спину брата.
– Я ничего ей не скажу, но это пока. Я надеюсь, ты разберешься в себе и примешь свои чувства. И тогда ты сам все ей расскажешь. Если же нет, то рано или поздно все ей расскажу я.
Сказав это, девушка развернулась и тихо вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. От звука закрывающейся двери Алек вздохнул и опустил голову. Это все было слишком сложно для него. Он привык, что в его жизни все четко и понятно. Он всегда был строгим охотником, которым руководит только долг, правила и закон, которому должен подчиняться каждый. Свои чувства он не привык показывать кому-либо, даже семье. Только сестре, родителям и брату он мог искренне, тепло и с любовью улыбаться, ведь это его семья, часть его самого. Только к ним он всегда питал нежность и любовь, и всегда считал это нормальным.
С самого детства Алек для себя решил, что любое проявление любви или привязанности делает охотника слабее, уязвимее. Он боится потерять того, кого любит, и поэтому им можно манипулировать. Влюбленный человек не может смело идти в бой, не думая о последствиях. Настоящий охотник никогда не должен бояться смерти, ведь погибнуть в бою – это наивысшая честь для воина. Но влюбленный охотник начинает бояться смерти, бояться разлуки с любимой. Он становится уязвимым, и его легче победить, проще уничтожить.
Алек никогда не хотел быть уязвимым, он боялся этого. Даже своих родных он не подпускал к себе слишком близко, чтобы потом было не так больно. Именно поэтому он окружил себя и свое сердце стеной изо льда, которую никому не удалось пробить, но только, похоже, до появления одного рыжеволосого огонька…
Лайтвуд вновь глубоко вздохнул и запустил руку в собственные волосы. Как же ему сейчас было тяжело. Он всегда точно знал, чего хочет и что чувствует. А сейчас он совершенно не контролировал себя и свои чувства. Да и он не мог понять, какие именно в нем сейчас бушуют чувства. Он отвернулся от окна и подошел к кровати, на которую тут же упал, положив руки за голову и закрыв глаза. Алек постарался разобраться во всем по порядку.
Для начала, он не мог понять, почему именно так среагировал на смерть Клэри. Он задавал себе этот вопрос уже несколько раз, но так и не смог найти нормальный ответ. Буквально часом ранее он говорил ей, что только обрадуется и облегченно выдохнет, если она умрет. И на тот момент ему казалось, что он верит своим словам, что говорит правду. Но когда он увидел бездыханное тело девушки, что-то оборвалось внутри, что-то сломалось. Будто сломался какой-то рычажок, который держал эмоции Алека на замке. В тот момент жизнь показалась ему немилой, а мир – пустым и бесцветным. Было такое чувство, что у него отобрали желание жить, способность радоваться, смеяться.. У него отняли жизнь, но оставили дикую боль и всепоглощающую пустоту, которую уже ничем не заполнить.