Я ревную не тебя!

Anna Tsezar

Алеку было тяжело дышать, и каждый вдох давался с трудом, будто в груди образовался камень, который перекрывает дыхание. Он вновь прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, а потом устремил свой взгляд на прикроватную тумбочку, где стояла фотография, на которой были изображены Саймон, Джослин, Магнус и сама Клэри. Они все смеялись и смотрели в камеру, но при этому Клэри и Саймон сумели поставить друг другу рожки, а Магнус и Джослин ерошили волосы молодежи. Они на этой фотографии такие счастливые и беззаботные, что невозможно не улыбнуться, смотря на них. Но ведь тогда все было иначе. Тогда Клэри не знала, кто она такая, и кем является

её мама. Она не знала, кто её настоящий отец, не знала, что Магнус действительно маг, а не просто волшебник, в которого она верила с детства. Тогда Саймон был обычным человеком, а не вампиром. Тогда они были счастливы.

Лайтвуд опустил взгляд на пол, не в силах больше смотреть в глаза девушке, пусть даже это просто её фотография. Но тут он заметил, что на полу что-то лежит. Алек оторвался от стенки и подошел ближе, удивленно понимая, что на полу лежит ни что иное как альбом Клэри для рисования. Она всегда бережно его хранит и никому не показывает. Алек как-то услышал, как она говорила Изабель, что в этом альбоме то, что замечает её душа; то, что она желает сохранить на бумаге, чтобы никогда не забыть; то, о чем не может сказать словами. Лайтвуду стало любопытно, что же там нарисовано, он не удержался и поднял альбом, открывая первую страницу. Там была её мама.

На первой странице была изображена Джослин, которая задумчиво и с толикой грусти и тоски во взгляде смотрит в окно. А на стекле окна видны большие капли дождя, которые еще больше навевают грусть от созерцания этого рисунка. Видимо, тогда Джослин грустила о чем-то, а Клэри навсегда запечатлела этот момент.

Алек перевернул страницу.

Там был Саймон, который играет со щенком. Сам Льюис лежит на спине, а щенок удобно устроился у него на груди и тянется к лицу парня, чтобы лизнуть его. При этом глаза собаки и самого Льюиса светятся таким счастьем, что кажется, будто картинка сейчас оживет, и можно будет услышать громкий смех Саймона и счастливый лай щенка. От этого рисунка хотелось улыбаться.

Алек вновь перевернул страницу и застыл на месте. Там был он, сам Лайтвуд. Нефелим не мог поверить в увиденное, но на него смотрел он сам, да еще и с крыльями за спиной. Парень поразился тому, насколько точно прорисована каждая деталь внешности, крыльев.

А его взгляд заставил поежиться самого же Алека, настолько строгим и холодным он был. Но даже не смотря на такой строгий взгляд, парень был нарисован настолько красивым и идеальным, что живой вариант этого рисунка лишь пораженно выдохнул. И тут в его голове всплыли слова Клэри, которые она говорила Иззи, когда рассказывала о том, что именно рисует в этом своем альбоме:

“ В этом альбоме то, что замечает моя душа; то, что я хочу сохранить на бумаге, чтобы никогда не забыть; то, о чем я не могу сказать словами; там моя жизнь.”

И тут сердце парня забилось, словно бешенное. Оно грозилось выпрыгнуть из груди, но Алеку было все равно. Он вновь позволил себе мысль, что его чувства могут быть взаимными, и эта мысль разлилась теплом по всему его телу.

“Не может быть… Я боюсь в это верить”, - думал Лайтвуд, все еще рассматривая портрет.

Нефелим слишком явно помнил те два случая, когда он давал слабину и позволял себе думать о подобном. И оба раза оказывалось, что все эмоции Клэри, которые он приписал себе, были вызваны Саймоном. Сейчас Саймон ни при чем, но у этого портрета может быть какой-то другой смысл, и тогда Алеку вновь будет больно.

Охотник оторвал

взгляд от портрета и опустил его на пол. И тут он заметил еще кое-что. Это был маленький смятый лист бумаги, который по всей видимости был брошен на пол так же, как и альбом. Лайтвуд пролистал альбом и увидел, что одна страница действительно вырвана. Сердце парня замерло, и он аккуратно положил рисунки Клэри ей на кровать, а сам осторожно поднял тот клочок бумаги. Он на какую-то секунду замер в нерешительности, боясь увидеть то, что нарисовано на этом листке. Но вот он решился и развернул лист, чтобы уже в следующую секунду пораженно выдохнуть. На рисунке опять был изображен он сам.

Этот портрет отличался от первого: здесь у Алека не было крыльев, его взгляд был направлен куда-то в сторону, но вот именно взгляд так ошарашил охотника. Его глаза на портрете светились добротой, теплом и любовью, а на губах играла легкая, но теплая и искренняя улыбка. Лайтвуд и забыл, когда так искренне улыбался, и не понимал, как Клэри могла запомнить этот момент, чтобы потом его нарисовать, да еще и в таких мельчайших подробностях. Это все не укладывалось в голове, но теперь Алек понял, почему альбом и этот лист были брошены на пол: ей больно, обидно и противно. Она выместила свою обиду и злость на эти рисунки, будто выбрасывая и самого Алека из своей жизни, из своей головы. От осознания этого нефелиму стало плохо, и он рухнул на кровать девушки, не в силах отвести взгляд от фотографии на тумбочке. Он просто смотрел на её улыбку и счастливый взгляд, а в руках у него был его же портрет.

Секунды, минуты, часы тянулись как целая вечность, заставляя Алека волноваться еще больше. Прошло уже шесть часов с того момента, как парень обнаружил, что Клэри пропала. За это время звонил Магнус и сказал, что не может её отследить, потому что на ней стоит блокирующее заклятье. Алек рассказал ему об истории с руной невидимости и тем, как её не заметил Джейс. Вместе они решили, что эта её руна блокирует не только зрение нефелимов, но и любой вид магии. От этого легче не становилось.

Так же Алек успел уже трижды позвонить Саймону с одним и тем же вопросом, не звонил ли ему Раф. После третьего звонка, который помешал Иззи и Саймону в одном деликатном занятии, Алек был послан куда подальше, и на четвертый звонок вампир уже не ответил.

Алек же и Джейс все это время себе места не находили. Они оба неимоверно переживали за девушку, и пожалуй впервые они просто поддерживали друг друга, не устраивая сцен ревности.

Сейчас на часах было около четырёх часов утра, а Лайтвуд и не думал спать. Джейс уснул где-то пол часа назад прямо в гостиной на диване, а Алек вновь пришел в комнату Клэри. Почти все это время он провел именно здесь. Парень сел в кресло, расположенное прямо у окна, и устало потер глаза. За эти шесть часов в его голове пронеслись всевозможные мысли, и одна хуже другой. Но одно он знал точно: её смерти он просто не переживет.

Тишину в комнате нарушил внезапно зазвонивший телефон Лайтвуда, который тот ни на секунду не выпускал из рук. Парень аж вздрогнул от неожиданности и тут же взял трубку.

– Алло!

Он не глянул на дисплей, поэтому не знал, кто звонит. А в трубке послышался немного насмешливый голос.

– Ну привет. Не узнал?

Алеку был знаком этот голос, но вспомнить его он не мог. И тут до него дошло.

– Рафаэль! Что с Клэри? Она приходила?
– тут же спросил Алек, а Раф только усмехнулся.