Я, Рейван
Шрифт:
— Видимо, ты как-то спроецировал мой Тутаминис… — произнесла джедайка, кутаясь в плащ.
Довольно беспомощно произнесла: то ли от неуверенности в гипотезе, то ли от холода. Несмотря на чудеса Силы, корпус «Левиафана» всё же понемногу вытягивал тепло, и я отдал девушке свою хламиду. А теперь и сам начал замерзать.
— Подвинься, — сказал я, подсаживаясь на край окопа, под бок к джедайке.
Она поделилась краем плаща. Невозможный в вакууме, но явно слышимый ухом визг истребителей понемногу стихал, мир становился уютней. Мы как-то непроизвольно обнялись,
Каштановые локоны были подобраны и заколоты шпилькой. Я потянулся, втянул запах волос. Он был свежим и чистым, вопреки ожиданиям и опасениям.
— Что ты делаешь? — спросила Бастила, не предпринимая попытки отстраниться.
— Я знаю, почему мы живы, — прошептал я в её доверчивое розовое ухо.
— Что?!
Я мягко придержал девушку за плечи, не давая развернуться. И так же кротко сказал:
— Мы с тобой связаны, Бастила. А для Тёмной Стороны нет ничего страшнее настоящей любви.
Эту фразу я придумал уже очень давно, собирался использовать в обольстительных целях, но как-то всё не собрался. Теперь вот пригодилась… Девушка вздрогнула и заворожённо замерла.
В тот же миг я почувствовал глубокий стыд. А затем понял, что говорю чистую правду. Или, по меньшей мере, думаю, что говорю чистую правду… а ведь это одно и то же.
Я обнял Бастилу крепче. Я хотел сказать ей, что связь между нами — это совсем не из-за Силы… то есть сперва, конечно, из-за Силы, но… Разве в Силе дело! Что может какое-то «энергетическое поле» знать о настоящей… нет, я не про то. Я хотел сказать Бастиле, что пузырь, который спасал нас от холода и удушья, имеет своей причиной совсем простое, всем известное явление, преображённое Силой в прочнейшую из оболочек…
Я так много хотел ей сказать!
Но прежде, чем я успел раскрыть рот, «Левиафан» вздрогнул от далёкого и одновременно близкого сотрясения запущенных механизмов. Махина звездолёта всколыхнулась, словно по металлу корпуса могла пройти волна. Нас смахнуло на дно окопчика, накрыло плащом.
Когда мы выпутались из-под ткани и сумели хоть немного осмотреться, стало ясно, что «Левиафан» движется. Сперва это было заметно по смещению звёзд, затем из-за края корпуса выглянул мрачный диск Коррибана.
Линкор развернулся. Субъективно казалось, что сделал он это почти на месте, но было ясно, что корабль набирает скорость, по широкой дуге удалясь от планетарной гравитационной ямы. Помрачневшая Бастила мои выводы подтвердила.
Прошло, наверное, с полчаса. Мы сидели на дне окопа, укрываясь плащом, и смотрели на медленно вращающиеся вокруг нас звёзды. Угольно-чёрное небо казалось материальным объектом, вроде кулисы в театре: протяни руку, коснись, приобщись к великой и близкой тайне мироздания…
А затем мир вокруг нас тревожно и разноцветно чихнул, вытянулся в струнку и утратил осязаемость. Огоньки звёзд превратились в тонкие и очень ровные струйки огня.
«Левиафан» вышел в гипер.
69
«Кто с нами в одном окопе, тот и русский»,
Плотность звёзд в этой части галактики была намного выше, чем на привычном мне земном небе. Теперь все они превратились в полосы, медленно и уверенно, как чрезвычайно надменные червяки, скользящие к неведомой точке где-то за кормой «Левиафана». Я уже много раз видел гипер, в фильмах, играх, из пилотской кабины «Варяга»… а сейчас наблюдал вживую.
Удивительно, насколько быстро человек адаптируется почти к чему угодно. Я смотрел на буйство разноцветных линий над головой, особенно яркое на фоне подчёркнуто чёрного неба, и думал, насколько же краски гипера превосходят способность человека изобразить и воспринять эти краски. Мы находились в иллюзорном, мнимом, вывернутом наизнанку мире, пространстве-вне-пространств, нигде-и-никогда… казалось, ничто не могло подготовить моё восприятие к такому опыту, однако я был совершенно спокоен и даже умиротворён.
— О, я не знаю, что происходит, — хмуря брови, сказала Бастила. — Но давно поняла: сам факт того, насколько близок ты к Силе, но при этом слабо тренирован, может привести к ужасным последствиям. И для тебя, и для всех вокруг.
— Нет смерти. Есть Великая Сила. Не бойся.
— Я говорю не про себя!
— Здесь больше никого нет, — сказал я, демонстративно оглядываясь по сторонам. — Но ты можешь предостеречь меня от ошибок. Просто моргай: один раз, когда дело пойдёт к Тёмной Стороне, дважды — когда к Светлой.
— Ты задался целью вывести меня из себя?!
— Нет. Ты же джедай: «ясность мыслей» и всё такое.
Девушка решительно встряхнула волосами:
— Пойми, ситуация предельно серьёзна.
— Именно поэтому, — меланхолично отозвался я.
— Что «поэтому»?
— Последствия ужасны. И ситуация предельно серьёзна. Настолько, что нам оставаться серьёзными уже смысла нет.
— Но мы не можем прятаться здесь вечно! — воскликнула джедайка.
— У нас в Бакардии прятки — национальная игра.
— Где? — с некоторым подозрением уточнила она. — Конечно, я читала твоё досье… С какой планеты ты родом?
— С Кашиика. Я же вуки, ты что, не видишь?
— Ну надо же, — язвительно сказала Бастила. — А я-то думала, ты хатт, замаскированный под человека. С миссией захватить Республику…
Она осеклась и посмотрела на меня с таким глубоким недоумением, что у меня аж холодок по спине пробежал.
Да, я часто использовал в разговорах фразы из игры, но теперь и Бастила произносила реплики, которые по сценарию принадлежали мне, Рейвану! И, кажется, сама почувствовала чужеродность этих фраз в своих устах.