Я рискну
Шрифт:
Тишина снова заполняет машину. Мне неловко.
— Ты хочешь…?
— Нет! — прерывает она меня.
Я не знаю точно, как давно она в городе, и я никогда не задавался вопросом, почему она здесь вообще. Я даже не знал, что у Брюса Лоуза есть дочь. А сегодня, стоя возле церкви, Селеста сказала, что в этом году она будет выпускницей. Я не спал, пытаясь решить, что с ней делать. Как загнать ее в угол, чтобы она не смогла от меня убежать. Потом я вспомнил, что Селеста никогда не пропускает церковь по утрам в воскресенье. Поэтому я сидел
— Откуда ты сюда переехала? — спрашиваю я.
Она поднимает руку и быстро вытирает слезу со щеки.
— Какое это имеет значение?
— Не имеет. Просто веду светскую беседу.
— Мне больше нравится, когда я думаю, что ты пытаешься меня убить, чем когда ты ведёшь светскую беседу, — огрызается она.
Я улыбаюсь. Да, есть что-то в Остин Лоус, что мне нравится. Очень.
ОСТИН
Мои руки сжаты в кулаки. Мое горло сжато, а сердце колотится. Я так зла на свою мать.
Я не всегда была лучшей дочерью. Я создавала проблемы. Меня исключали из школы за всякие глупости. Ей пришлось уговаривать полицейских не сажать меня в тюрьму за курение травки. Она просто спасала свою задницу, так как именно она снабжала меня ею. Но она устроила большую сцену.
— Это была последняя капля, — сказала она.
Мы заходим в дом, и она захлопывает за мной входную дверь.
— О чем ты, блядь, думала? — требует она.
Я игнорирую ее и продолжаю идти к своей комнате. Я хочу уйти от нее.
— Эй! — Филипп, ее парень, выходит из их комнаты в коридор передо мной. — Твоя мама задала тебе вопрос. — Его темно-карие глаза смотрят на меня.
Я игнорирую его и обхожу. Он тянется вверх, хватая мой рюкзак, и оттаскивает меня назад. Я спотыкаюсь о свои ноги и падаю на задницу. Прежде чем я успеваю прийти в себя, он поднимает меня на ноги и швыряет в стену, отчего мои книги впиваются мне в спину. Затем его рука поднимается, и он бьет меня по лицу.
Я бью его в ответ. Это не первый раз, когда он применяет ко мне свои руки. Но я предпочитаю этот вид, а не тот мягкий и нежный, который он пытается делать, когда мамы нет рядом.
— Ты неблагодарная сука! — кричит он мне в лицо. — Без нас у тебя ничего бы не было.
— У тебя ничего бы не было, если бы не я! — кричу я. — Я не вижу, чтобы ты работал ради чего-то. Мой отец дал нам с матерью все это. Какого хрена ты даешь нам?
Он снова бьет меня. Так сильно, что я падаю на колени. Я чувствую вкус крови и встаю, бегу в свою комнату. Я захлопываю дверь и запираю ее.
Я
— Отправь эту суку к ее отцу, — рычит он.
— Он никогда не хотел ее раньше. Какого черта она ему нужна сейчас? От нее одни неприятности, — рычит она.
— Мы должны что-то сделать. Я не могу больше держать ее здесь с нами, — говорит он ей.
Наступает долгая пауза. Затем она говорит:
— Я позвоню Селесте. Эта тупая сука захочет забрать ее.
По моей щеке скатывается первая слеза. Я подбегаю к своему окну, дергаю его вверх и прыгаю через него, желая убраться отсюда на хрен.
Три недели спустя я летела в самолете в Орегон.
Моя жизнь не была хорошей. И честно говоря, я не очень удивилась, когда моя мать бросила меня, как дурную привычку, ради своего бойфренда. Но я все еще думала, что она будет бороться за меня. Хотеть меня. Но это не так; все, что ей было нужно, это он. Она стояла в стороне и позволяла ему бить меня. Трогать меня.
Но теперь стало ясно, что у них есть тайный замысел. Она хочет, чтобы я получила доступ к его деньгам и отправила их ей. Нет, блядь! Если ей нужны его деньги, она может позвонить и попросить их. Она никогда не стеснялась просить раньше.
Коул замедляет ход, и я понимаю, что мы въезжаем на подъездную дорожку. И я мгновенно настораживаюсь, как только понимаю, что это не дом моего отца.
— Где мы? — спрашиваю я, когда паника подкатывает к горлу.
— У Шелби, — отвечает он и выключает машину, выходя из нее.
Я следую за ним до входной двери. Он входит, даже не постучав.
— Шелби? — зовет он.
— Здесь, — отвечает мягкий женский голос.
Я следую за ним гораздо медленнее, поскольку вглядываюсь в окружающую обстановку. Дом совсем не похож на дом моего отца. Он намного меньше, более уютный. Пахнет кокосом.
Мы поворачиваем за угол и заходим на кухню. За столом сидит красивая блондинка. Она смотрит на него, тепло улыбается, ее кристально-голубые глаза мягкие. Она встает и идет прямо к нему. Он обнимает ее, и это заставляет меня думать, что у них что-то происходит.
— Это Остин. — Он жестом указывает на меня, не глядя в мою сторону. — Ей нужно наложить швы.
Мои глаза расширяются. Так вот почему мы здесь? Накладывать швы?
Ее глаза тоже расширяются.
— О, Боже, что случилось? — спрашивает она, я слышу беспокойство в ее словах.
— Он приставил нож к моему предплечью, — говорю я, поднимая подбородок.
— Он что? — Ее расширенные глаза переходят на него. — Коул…?
— Просто зашей ее, и мы сможем уйти. Мне нужно домой, — огрызается он.