Я, робот
Шрифт:
Он был весь мокрый от пота.
Они осознали, что сквозь иллюминатор проникает солнечный свет – слабый, но бело-голубой – и исходит он от далекой сверкающей горошинки, которая не была родным Солнцем.
А Пауэлл дрожащим пальцем показал на единственный циферблат. Стрелка неподвижно и гордо стояла у деления, где было написано: «300.000 парсеков».
– Майк, – сказал Пауэлл, – если это правда, то мы вообще за пределами Галактики.
– Черт! – ответил Донован. – Значит, мы первыми вышли за пределы Солнечной системы, Грег!
– Да, именно!
И тут он тяжело упал в кресло.
– Но как же мы вернемся, Майк?
Донован неуверенно улыбнулся.
– Ерунда! Корабль привез нас сюда, корабль отвезет нас обратно. А я, пожалуй, съел бы бобов.
– Но, Майк… постой. Если он отвезет нас обратно тем же способом, что и привез сюда…
Донован, не успев подняться, снова рухнул в кресло. Пауэлл продолжал:
– Нам придется… снова умирать, Майк.
– Что же, – вздохнул Донован. – Придется так придется. По крайней мере это не навечно. Не очень навечно…
Теперь Сьюзен Кэлвин говорила медленно. Уже шесть часов она медленно допрашивала Мозг – шесть бесплодных часов. Она устала от этих повторений, от этих обиняков, устала от всего.
– Так вот, Мозг, еще один вопрос. Ты должен особенно постараться и ответить на него просто. Ты ясно представлял себе этот межзвездный прыжок? Очень далеко он их заведет?
– Куда они захотят, мисс Сьюзен. С искривлением пространства это не фокус, честное слово.
– А по ту сторону что они увидят?
– Звезды и все остальное. А вы что думали?
И неожиданно для себя она спросила:
– Значит, они будут живы?
– Конечно!
– И межзвездный прыжок им не повредит?
Она замерла. Мозг молчал. Вот оно! Она коснулась больного места.
– Мозг! – тихо взмолилась она. – Мозг, ты меня слышишь?
Раздался слабый, дрожащий голос Мозга:
– Я должен отвечать? Насчет прыжка?
– Нет, если тебе не хочется. Конечно, это было бы интересно… Но только если тебе хочется.
Сьюзен Кэлвин старалась говорить как можно веселее.
– Ну-у-у… Вы все мне испортили.
Она внезапно вскочила – ее озарила догадка.
– О боже! – У нее перехватило дыхание. – Боже!
Она почувствовала, как все напряжение этих часов и дней мгновенно разрядилось.
Позже она сказала Лэннингу:
– Уверяю вас, все хорошо. Нет, сейчас оставьте меня в покое. Корабль вернется, и вместе с людьми, а я хочу отдохнуть. Я должна отдохнуть. Теперь уйдите.
Корабль вернулся на Землю так же тихо и плавно, как и взлетел. Он сел точно на прежнее место. Открылся главный люк, и из него осторожно вышли двое, потирая заросшие густой щетиной подбородки.
И рыжий медленно встал на колени и звонко поцеловал бетонную дорожку.
Они еле отделались от собравшейся
Грегори Пауэлл спросил:
– Где тут ближайший душ?
Их увели.
Потом все собрались вокруг стола. Здесь был весь цвет «Ю.С.Роботс энд мекэникл мэн, инкорпорэйтед».
Пауэлл и Донован кончили свой краткий, но захватывающий рассказ.
Наступившее молчание прервала Сьюзен Кэлвин. За прошедшие несколько дней к ней вернулось обычное ледяное, несколько ядовитое спокойствие – и все-таки она казалась немного смущенной.
– Строго говоря, – сказала она, – во всем виновата я. Когда мы впервые поставили эту задачу перед Мозгом, я, как кое-кто из вас, надеюсь, помнит, всячески старалась внушить ему, чтобы он выдал обратно ту часть информации, которая способна создать дилемму. При этом я сказала ему примерно такую фразу: «Пусть тебя не волнует гибель людей. Для нас это вовсе не важно. Просто выдай карточку обратно и забудь о ней».
– Гм, – произнес Лэннинг. – Ну и что же произошло?
– Самые очевидные вещи. Когда эта информация вошла в его расчеты и он вывел уравнение, определявшее минимальный промежуток времени, необходимый для межзвездного прыжка, стало ясно, что для людей это означает смерть. Тут-то и сломалась машина «Консолидэйтед». Но я добилась того, что гибель человека представлялась Мозгу не такой уж существенной – не то чтобы допустимой, потому что Первый закон нарушен быть не может, – но достаточно неважной, так что Мозг успел еще раз оценить это уравнение. И понять, что после этого интервала люди вернутся к жизни – точно так же как возобновится существование вещества и энергии самого корабля. Другими словами, эта так называемая «смерть» оказалась сугубо временным явлением. Понимаете?
Она огляделась. Все внимательно слушали.
– Поэтому он принял эту информацию, – продолжала она, – хотя и не совсем безболезненно. Несмотря на то что смерть должна была быть временной, несмотря на то что она представлялась не очень существенной, все же этого было достаточно, чтобы слегка вывести его из равновесия.
Она спокойно закончила:
– У него появилось чувство юмора – видите ли, это тоже выход из положения, один из путей частичного бегства от действительности. Мозг сделался шутником.
Пауэлл и Донован вскочили на ноги.
– Что?! – воскликнул Пауэлл.
Донован выразился гораздо цветистее.
– Да, это так, – ответила Кэлвин. – Он заботился о вас, обеспечил вашу безопасность, но вы не могли ничем управлять, потому что управление предназначалось не для вас, а для расшалившегося Мозга. Мы смогли связаться с вами по радио, но вы не могли ответить. У вас было достаточно пищи, но это были только бобы и молоко. Потом вы, так сказать, умерли и воскресли, но эта ваша временная смерть была сделана… ну… не скучной. Хотела бы я знать, как это ему удалось. Это была коронная шуточка Мозга, но намерения у него были добрые.