Я рожу тебе детей
Шрифт:
— Ты что, беременная? — наехал на меня истинный сын своего настоящего отца в своей слишком категоричной манере.
— Никита! — прикрикнула на него Юлька и сердито сверкнула глазами.
— Нет, — улыбнулась я ему, — мы просто друг друга любим.
Он сопел, хмыкал, поджимал губы, хмурил брови, но язвительных замечаний не отпускал. Никитос давно уже перестал злиться на Олега, но старался изо всех сил этого не показывать.
Как-то незаметно, постепенно Змеев присутствовал в жизни своих детей. Ни на что не претендуя. Ничего не требуя взамен. Линка его обожала и визжала
— Надеюсь, вы поженитесь до того, как я рожу, — ворчала Юлька. У нее уже животик округлился. Вересовы ждали дочь, если УЗИ им не врало.
— У нас будет свадьба! — радовалась Линка. — У меня будет новое платье! Я буду самая красивая! Сашка, скажи: свадьба, — учила она двоюродного братика.
— Атьба! — послушно повторял маленький попугайчик, и Линка довольно смеялась.
— Тьфу! — в сердцах сплюнул Никитос и гордо удалился.
— По-моему, он тебя ревнует, — доверительно шепнула подруга и погладила меня по руке.
— Все может быть, — вздохнула я. — И не уверена, что он ревнует меня, а не Олега.
— Да ладно, — хмыкнула Юлька, — наш ковбой так быстро не сдается. Линка ему в прошлый раз чуть фингал за твоего Змеева не поставила. Сказала, что Никита противный и вредный, а Олег — замечательный. Вересов чуть из штанов не выскочил от злости. Он, между прочим, тоже ревнует детей к нему. Ничего не поделать. Такой у нас тут многоугольник закрутился, — сериалы писать можно.
— В жизни сериалы всегда покруче, чем в кино, — возразила я. — Жаль, что многие не верят. Ты мне лучше вот что скажи. Откуда Олег узнал, что я в клинике обследовалась?
Это был почти риторический вопрос, потому что я ни с кем, кроме как с Юлькой, не обсуждала подробности своих переживаний. Ведьма Светлана могла знать, но только на уровне своих высших сил, которые ей вечно что-то подсказывали, а она не скупилась на пророчества, в которых черт ногу сломит. К счастью, не мне. Хватило и одного раза. Но даже она в своем магическом шаре не могла знать такие подробности.
Юлька посмотрела на меня виновато.
— Он так переживал, Лер. Никак не мог понять, что тебя так сильно тревожит. Ну, я ему осторожненько рассказала. А он то ли разозлился, то ли расстроился. Не понятно. Сказал, что дети — это важно, но не самое важное. Вот как все обернулось-то. Кто б мог подумать. Мы все боялись, что он к детям подбирается, чтобы нагадить, а он порядочный и нормальный. Тебя любит. И ты с ним счастливая. У тебя лицо совсем другое стало.
И не только лицо. Жизнь совершенно другая стала. Лучше, насыщеннее, интереснее. Сейчас я цвету, а до Олега будто засыхала…
— Ладно, ничего страшного не случилось. Рассказала и рассказала. Он все равно бы узнал чуть позже.
— Не сердишься? — радостно вздохнула Юлька.
— Нет, — покачала я головой. — Пойду я. А
Уже в подъезде меня догнал Никитос. Поймал возле лифта.
— Лер, а Лер, — спросил он страшным шепотом. — Это что, получается, ваши дети будут мне братьями и сестрами?
В сердце толкнулась тихая грусть. Но я постаралась запихнуть ее подальше.
— Ну, как-то так и получается.
— С ума сойти! — взъерошил он волосы таким знакомым жестом. Но я уже научилась не вздрагивать, когда находила в Никите черты и жестсы его отца. — Развели детский сад! Мало мне Линки и Сашки! И еще вон Юлька родит скоро. А там и вы…
Он возмущался яростно, высказывал так, будто мы все вокруг виноваты. Но я знала правду: дело не в том, что ему это не нравится. Дело в его очень большой ответственности. Никитос не может по-другому. И это тоже досталось ему от отца.
Я помнила, как он учил Линку драться и, как мог, следил за ней; я помнила, как он охранял Юльку, что нелегко носила своего первенца; как нянчился с Сашкой, хоть и бесконечно бубнил и возмущался.
То же самое происходило с ним и сейчас. Он осознавал: наши со Змеевым дети, если им суждено родиться, будут ему не чужие. И это как-то должно было вписаться в картину жизни Никиты Васильева.
— Ничего не могу поделать, — сделала я мордочку кирпичиком, — смирись! Тебе с этим жить, как и всем нам!
Он одарил меня таким взглядом, что впору было пощупать волосы — не задымились ли, и рванул домой.
Ничего. Переживет. Я бы посоветовала ему после школы подумать о профессии, связанной с детьми, но лучше об этом и не заикаться пока. У всех Змеевых гены сложные, неизвестно что еще может вылезти. Главное, чтобы второй Глеб не получился, а остальное вполне можно пережить.
— Какое счастье, что я замуж выхожу раньше! — бессовестно радовалась Света. Мне предстояло на ее свадьбе свидетельницей быть. — А то где бы я искала того, кто меня под венец поволочет?
— Под венец тебя и Веня вполне способен транспортировать. А я так — закорючку в книге регистрации браков поставлю.
— Ну не скажи, — покачала она головой, — не без твоего участия все случилось. Если бы не ты, свадьбы не было бы. И Вени. А так… одно к одному, как денежка к денежке. Кстати, Веню пан-отец наследства лишил, — расхохоталась Светлана, задрав голову к потолку. — Как будто кто-то нуждался в его подачках. Венька у меня красавец! Контракт выгодный подписал. За ним теперь бегают, высунув язык. У него что ни песня, то шедевр попсы! И стихи он удивительные к музыке находит.
«Не то что сам сочиняет», — выразительно «проговорила» она глазами, и теперь смеялись вместе.
— А хочешь, я тебе погадаю? — коварно выдала она, и я дрогнула.
Хотелось. Очень. Спросить о детях. Так хотелось, что я открыла рот, но вместо просьбы покачала головой.
— Нет, Свет. Но спасибо.
— Вот и правильно. Ты молодец, Лерчик. Сильная. Не хочешь заглядывать. Другие б сломались. А ты у меня ух! — тряхнула она белоснежными волосами.
Светку мы выдали замуж в дождливый день ноября. Дождь лил, как из ведра.