Я русский солдат! Годы сражения
Шрифт:
О. Бычкова: – Ни по чему.
А. Проханов: – Ни по чему. В частности, государство не может воспитывать своих граждан в разномыслии. Граждане должны быть воспитаны как сыны отечества, которые способны выдержать огромный натиск истории, и служить государству и отечеству своему в период его кромешный и в период его светоносный.
О. Бычкова: –
А. Проханов:– Почему они не вписываются? Они вписываются.
О. Бычкова: – …то давайте как-то мы варягов так, замнем для ясности.
А. Проханов: – Да, и вместо них поставим хазар. Ну, естественно.
О. Бычкова: – Вместо них поставим…
А. Проханов: – Хазар неразумных.
О. Бычкова: – Чтобы сплошные везде были… Никаких хазар вам, никаких варягов. Всё наши русские народные медведи с балалайками.
Я хочу вас вот что спросить. Это вопрос, на который многие ищут ответа. Отвечают на него по-разному, и он непонятен всё равно. Как вы думаете, русский национализм не в зигующем, чудовищном абсолютно варианте, а в цивилизованном – он возможен? Или это иллюзия?
А. Проханов: – Русский национализм на протяжении всей русской истории был имперским сознанием. Имперское сознание – это и есть русский национализм. Потому что русскость не в косоворотке, не в орнаменте на наличниках и даже не в языке. Русскость – в огромной гигантской мессианской задаче по созданию вот этого евразийского царства. И русская миссия всегда была связана с империей.
Сегодня возник новый, неожиданный, абсолютно русский национализм – так называемый уменьшительный, или либерал-национализм, который говорит «Россия для русских. Долой Кавказ. Долой Татарстан. Отдадим Кенигсберг немцам. По существу, отбросим Сибирь, откажемся от Арктики». Вот этот национализм…
О. Бычкова: – Но Сибирь мы не отбросим. Сибирь не отбросим.
А. Проханов: – Нет, ну, по логике…
О. Бычкова: – Нам Сибирь надо – у нас там нефть, знаете ли, и газ.
А. Проханов: – Там у нас нефть, но там татары. Там очень много татар в Сибири. Тюмень вся…
О. Бычкова: – И северных народов еще, да.
А. Проханов: – И северных народов. Поэтому национализм, который встречается с отпором или с национально-освободительными движениями
Вот этот национализм, который говорит: «Сколько же можно русским быть империалистами? Столько трат, столько лишений. Давайте заживем по-европейски, чтобы была своя вилла, бассейн, чтобы были хорошие мерседесы, прекрасная еда», – на него искушают русских людей. А что же делать с этой огромной исторической задачей? А что делать с этим повторяющимся порывом в космос, который заставляет человека не думать о шелковых галстуках или манжетах, а заниматься космическим порывом или божественным поиском?
О. Бычкова: – А можно одновременно о галстуках и о космических ракетах?
А. Проханов: – Можно о галстуках, космических ракетах, быть гомосексуалистом, одновременно венчаться с собаками в церквах и при этом исповедовать огненное христианство, быть Пушкиным, а также заниматься рубкой икон, как занимается Гельман. Всё это можно в стране, которая остановилась и падает в пропасть. Россия сегодняшняя такова. Но это будет не вечно. Россия преодолеет эту смуту и вырвется опять на стратегическое направление. Русский ренессанс неизбежен.
О. Бычкова: – Русский или российский?
А. Проханов: – Русский ренессанс так, как его понимали татары в период Великой Отечественной войны.
О. Бычкова: – А как вам нравится предложение митрополита Волоколамского Иллариона поставить на Лубянке памятник князю Владимиру Красное Солнышко, князю Владимиру Владимировичу, может быть, – Красное Солнышко вместо Железного Феликса, вместо фонтана, вместо, я не знаю, чего еще?
А. Проханов: – Я представляю, как этот памятник будет поставлен. Наверняка, Владимир будет с крестом в руках как, наверное, Владимирская Горка в Киеве.
О. Бычкова: – Ну да.
А. Проханов: – И, конечно, этот крест будет обращен к зданию Лубянки.
О. Бычкова: – Почему?
А. Проханов: – Ну, а куда еще? На метро, что ли?
О. Бычкова: – Нет, ну, подождите. Феликс Эдмундович стоял спиной к Лубянке. Как бы она его сзади поддерживала.
А. Проханов: – Нет, ну а что? Владимир, а за его спиной вся лубянская рать, что ли?
О. Бычкова: – Да. Да.