Я рядом с тобой
Шрифт:
«И ты можешь всем рассказать — это твоя песня,
Может быть, она простовата, но вот она готова.
Я надеюсь, ты не против, я надеюсь, ты не против,
Что я облёк в слова…»
Девушка приоткрыла глаза и посмотрела куда-то высоко, будто сквозь стены, в далекие и непостижимые дали, недоступные никому, кроме нее. Слишком красивая и такая знакомая… Интересно, а она бы вспомнила его? Узнала? Том сцепил руки в замок за спиной и, не отводя глаз от таинственной незнакомки, беззвучно пропел последнюю строчку вместе с ней:
«…Как прекрасна жизнь, когда есть ты».
Крис заметил и тихо спросил:
— Ты что-то сказал?
Но Том
— Кто она?
— Певица? — Крис улыбнулся, толкнув друга локтем в бок. — Анастейша, подруга моей Джульетты.
И этого оказалось достаточно. Томас присоединился к бурным аплодисментам, с большим трудом сдерживая душевный порыв протиснуться сквозь толпу и познакомиться, лично представиться и сделать шаг навстречу, заявить о себе, показать и приоткрыть часть своей души. Но разве это правильно? Вот так бросаться в омут с головой?.. Но ведь он уже поверил, осознал, что сны имели свое предзнаменование. Жизнь свела их вместе. И это неспроста!
«Анастейша», — пронеслось в голове.
И улыбка мгновенно озарила мужские губы. Теперь он знал ее имя.
— Эй, дружище, — позвал Крис, похлопав его по плечу. — Ты в порядке?
Том кивнул, облизал губы и, с трудом оторвав взгляд от Анастейши, посмотрел на именинника.
— Скажи мне, Крис, — сбивчиво пробормотал он, и внезапно ощутил непередаваемый душевный подъем, — ты веришь в судьбу?
Комментарий к — III —
^1 — «Ewan Mcgregor - Your song»
========== — IV — ==========
24 декабря 2017 год
Лондон
«Лети, лети, драгоценная.
Твоё бесконечное путешествие началось.
Прими своё нежное счастье,
Что слишком прекрасно».^1
Идеально белые снежинки, едва ощутимые, словно обрывки мягкой ваты, неторопливо опускались на холодную землю; они не таяли, падали друг на друга, застилали непрерывным покрывалом лужайку подле ничем непримечательного дома, с виду затерявшегося среди однотипных двухэтажных построек. Тихий спальный район неподалеку от Вестминстера, чем не идеальное место для спокойной и размеренной семейной жизни? И правда, тепло струилось отовсюду, из каждого потаенного уголка небольших комнат, узких коридоров и высоких арочных проемов. Идеальная тишина, иллюзорная картина неподдельного счастья, особенно в праздничные дни, когда весь город замирает; люди расходятся по домам, наслаждаются обществом самых близких, а снег за окном не прекращается. Он падает, кружит, летает, переливается множеством удивительных красок, таких, что неподвластно изобразить ни одному художнику, запечатлеть искусному фотографу и описать виртуозному автору. Ах, это непередаваемое чувство уюта. Природа затихает в преддверии Рождественского чуда. И когда только она настолько сильно прониклась духом, вроде бы, совсем чужой, но, в то же время, такой радушной страны?
Анастейша умиротворенно вздохнула и, с большим трудом оторвав взгляд от огромного окна, вновь вернулась к чтению:
«Человек несет в душе своей яркое пламя, но никто не хочет погреться около него; прохожие замечают лишь дымок, уходящий через трубу, и проходят своей дорогой. Так что же делать? Таить это пламя в душе, терпеливо и в то же время с таким нетерпением ожидать того часа, когда кто-нибудь придет и сядет около твоего огня».^2
Надо же, как грустно и правдиво. Девушка теснее сжала пальцами твердую обложку, отвела взгляд в сторону, а затем уставилась на циферблат: без четверти десять. Легкое беспокойство затаилось в груди,
Дэнни, вот уже как целый час, мирно спал в своей кровати, неподалеку от родительской спальни, ну а Анастейша с трудом сдерживала свои эмоции в ожидании Томаса. Она поднялась с уютного кресла, опустила книгу на столик у широкого окна, к которому спустя мгновение и приблизилась. Фонари тускло освещали заснеженную дорогу, и где-то вдалеке, на высоте птичьего полета, непрерывно завывал ветер, но там, в гостиной, лишь стук секундной стрелки, да едва уловимый треск в камине, разбавляли тишину. Душа с трепетом завлекала беспокойное сердце в свои объятия, заставляла Анастейшу испытывать неподдельную ностальгию по давно ушедшим временам… Третье Рождество вместе — её любимое число. Надо же, насколько эта дата знаменательна для них обоих!
— Лети, лети, маленькое крылышко, — тихо прошептала Ана, обхватив себя руками и бросив мимолетный взгляд на мягкие огни, обрамляющие живую ель. — Лети туда, где лишь ангелы поют^1…
Она волновалась, часто переживала, больше, чем раньше, до самых жутких минут, что провела в обществе неуравновешенных фанатиков. И каждый раз, стоило лишь Тому задержаться, как в глубине души просыпалось, казалось бы, уже давно позабытое, но, одновременно, такое знакомое чувство!.. Католическое Рождество — один из самых светлых праздников, подаривший сказку, приоткрывший двери в счастливое будущее… И хорошо, что мысли не материальны, только не в её случае.
«Тук-тук».
Приглушенный стук в дверь заставил Ану немедля встрепенуться и поспешить в просторный холл. Она так заторопилась, что совсем позабыла про тёплые тапочки: выбежала босиком прямо на холодный паркет; вязаный кардиган оголил плечо, но девушка не обратила на это никакого внимания. На эмоциях, взбудораженная и возбужденная, Анастейша знала — это Томас вернулся. Он не позвонил, а постучал, специально, чтобы не наделать лишнего шума.
— Господи, наконец-то! — с порога пролепетала Ана, стоило лишь распахнуть дверь и различить любимые черты в полумраке. — Что случилось? — Она ухватилась за мужское пальто и потянула на себя, расслышав лишь, как захлопнулась дверь. — Я не видела фар.
Холод быстро растворился в тёплом воздухе.
— Канун Рождества, родная, — мягко напомнил Томас, осторожно отдалив жену от себя, попутно стряхивая с одежды и волос мокрые хлопья снега. — Подожди, я весь промок. — Он расплылся в широкой улыбке, пока не бросил мимолетный взгляд на пол и не заметил босые ноги Анастейши. — Опять?
Девушка виновато поджала губы, едва сдерживая улыбку.
— Прости, я была в гостиной, там тепло, и ковер мягкий.
— Тебе следует быть более внимательной к своему здоровью, — без шуток, совершенно серьезно, заметил Том, — особенно теперь.
— Это всего лишь обувь, — Ана поправила кардиган и запахнула покрепче, так, что вязаная ткань облепила едва округлившийся живот. — Мы будем в порядке.
Томас прерывисто вздохнул, но не стал спорить. Целый день он пребывал в довольно приподнятом настроении, спешил домой к своей семье, и это обстоятельство, несомненно, сделало этот волшебный вечер ещё более значимым.
— Как ты? — участливо спросил Том, избавившись от обуви и пальто, — как Дэнни?
— Всё хорошо, теперь да, — девушка протянула руки и обвила мужскую шею руками, привстав на носочки, чтобы прикоснуться губами к щетинистому подбородку, — когда ты дома.