Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка

Чейз Джеймс Хедли

— Потому что пытался выманивать деньги у своих клиентов? — холодным тоном спросил Инглиш.

— Он, вероятно, был действительно на мели. Он угрожал одной из своих клиенток. Она не хотела принести официальную жалобу, но, сказать по правде, это был настоящий шантаж.

Инглиш крепко сжал челюсти.

— Мы поговорим об этом в следующий раз. Не хочу больше вас задерживать. Мы поговорим об этом завтра.

— Очень хорошо, мистер Инглиш.

Когда Инглиш выходил из комнаты, Моркли добавил:

— Я узнал, что ваш протеже выиграл

состязание. Примите мои поздравления.

— Это верно. Кстати, я сказал Винсу, чтобы он держал пари за вас. Сто долларов, которые немедленно принесли вам триста. Зайдите завтра к Винсу, он отдаст вам выигрыш.

Моркли покраснел.

— Это очень мило с вашей стороны, мистер Инглиш. Я как раз собирался сделать ставку, но…

— Но у вас не было на это времени. Я знаю это. Так вот, я вас не забыл. Я люблю оказывать услуги друзьям. Я рад, что вам удалось выиграть.

Он прошел через приемный кабинет и вышел в коридор, сделал знак Чику и направился к лифту.

С порога помещения Моркли и оба детектива смотрели, как лифт спускается вниз.

— Похоже на то, что это не очень огорчило его, — сказал один из детективов, возвращаясь в кабинет.

— А чего ты ожидал? — возразил Моркли. — Что он потонет в слезах?

III

Инглиш лишь один раз, случайно, видел жену Роя на коктейле, и это было год тому назад.

Он вспомнил молодую женщину девятнадцати лет, с пронзительным голосом и лицом куклы, у которой была ужасная манера называть всех «душенька». Но было весьма возможно, что она была очень влюблена в Роя, и, сидя в «кадиллаке», он думал, существует ли эта любовь?

— Мы приехали, патрон, — неожиданно проговорил Чик. — Белый дом около фонаря.

Он замедлил ход и остановился около тротуара перед маленьким белым бунгало.

В первом этаже одно окно было освещено. Инглиш вышел из машины, поеживаясь от холодного ветра. Он оставил свою шляпу и плащ в машине и бросил свою сигару в канаву. Несколько секунд он рассматривал дом с расстроенным и удивленным видом.

Для человека, до такой степени стесненного в деньгах, Рой выбрал себе довольно красивое жилище. «Никакой ответственности за свои поступки не было у Роя», — с горечью подумал Инглиш. — «Когда ему хотелось чего-нибудь, он всегда удовлетворял свои желания, не заботясь о том, как их оплатить: это его очень мало беспокоило».

Инглиш толкнул калитку и пошел по аллее, обсаженной розовыми кустами и жонкилиями с нарциссами, которая вела к входной двери дома.

Он нажал на пуговку звонка и услышал, как он раздался в доме. Звонок действовал ему на нервы, и он невольно поморщился. Через несколько секунд дверь приоткрылась, удерживаемая лишь цепочкой.

— Кто там? — резко спросил женский голос.

— Ник Инглиш.

— Кто?

Он услышал удивление в ее голосе.

— Брат Роя, — ответил он, обозленный тем, что вынужден был

связывать свою персону с Роем.

Цепочка была снята, дверь открылась, и площадка оказалась залитой светом.

Корина Инглиш ни на йоту не изменилась с той поры, когда он видел ее в последний раз. Он подумал, что и в тридцать лет она останется такой же. Она была маленького роста, очень светлая блондинка, и ее хорошо сложенная фигура имела соблазнительные выпуклости. На ней было надето розовое шелковое дезабилье под черной пижамой. Увидев, что ее рассматривают, она быстро подняла руки к своим золотистым локонам и стала поправлять их, смотря на него широко раскрытыми голубыми глазами, которые напоминали глаза младенца или куклы.

— Добрый вечер, Корина, — сказал он. — Я могу войти?

— Понимаете, я сама не знаю, — ответила она. — Рой еще не вернулся. Вы его хотели видеть?

Он с трудом сдержал свое раздражение.

— Я думаю, что мне лучше войти, — проговорил он как можно любезнее. — Я могу замерзнуть здесь. К несчастью, у меня для вам неприятная новость.

— А! — ее большие глаза еще больше раскрылись. — Может быть, вам лучше обратиться к Рою. Я не люблю узнавать о неприятностях. Рой никогда не доставлял мне их и не любит, когда мне их рассказывают.

— Вы здесь простудитесь, — сказал он, делая шаг вперед, и тем самым заставил ее отступить в сторону. Он закрыл за собой дверь. — К тому же, я боюсь, что это известие касается вас, только одну вас.

Ее кукольное личико сморщилось, но прежде чем она успела заговорить, он направился к одной из дверей.

— Это здесь у вас гостиная? Давайте сядем.

Она провела его в большую комнату, в которой модная, но довольно дешевая мебель производила хорошее впечатление.

Огонь в камине почти погас. При этом тусклом освещении Инглиш заметил, что ее розовое одеяние изрядно потерто на локтях и у шеи.

— Будет лучше, если мы дождемся Роя, — сказала она, сжимая и разжимая свои маленькие руки.

Она всеми силами старалась избавиться от неприятного известия.

— Это как раз по поводу Роя я и пришел к вам, — спокойно проговорил он. — Прошу вам, сядьте. Я был бы рад избавить вас от этой новости, но рано или поздно вам придется ее узнать.

— Он… у него неприятности?

Она неожиданно упала на стул, ноги отказались служить ей. Он заметил, как побледнело ее лицо, несмотря на обильную косметику.

Он покачал головой.

— Нет. У него нет неприятностей. Это значительно хуже.

Он хотел прямо сказать ей, что Рой умер, но перед ее кукольным лицом, перед этими глазами ребенка, расширенными от ужаса, этими дрожащими губами и сжатыми кулаками он заколебался.

— Он ранен, — перед его взглядом она отшатнулась назад, как будто он собирался ее ударить.

— Он… но он не умер?

Да, он умер, — ответил Инглиш. — Я огорчен, Корина, что вынужден вам сообщить об этом. Если я могу что-нибудь сделать…