Я сам тебя найду…
Шрифт:
– Там, там! – Митяй показывал на ДОТ. – Пиф-паф!
Французы побежали на верхний этаж ДОТа, Данила ставил прибор ночного видения на «Корд», АГС был уже с пузатой коробкой сбоку и прицелом ночного видения сверху.
– Где старлей? – крикнул Данила. – Тут непонятная заваруха начинается!!!
Впереди сгущалась темнота. Митяя поставили с калашом на левый фланг, французы справа, один за ПКСом. В прицел ночного видения казалось, что по дну оврага плещется зеленоватый ручей. Тревога нарастала, сердце билось так, что калаш подпрыгивал, в руках появилась нервная крупная дрожь.
– Митяй,
Митяй притащил патроны и похлопал по прожектору – вдруг загорится. Внутри что-то поискрило, и лампа прожектора медленно накалилась. Митяй осторожно стал поворачивать луч в сторону оврага. Еще не опустился луч в овраг, а уже стали видны горбатые спинки каких-то животных, их глаза то светились ярко-красным, то беловатым блеском. Животные перемещались по оврагу, исчезая и появляясь из нор, которыми оказались усеяны стенки оврага. Видно, пули пробили подземную сеть коммуникаций этих животных. Рассмотреть их подробно не удавалось, уж очень неспокойные твари. Всю ночь в овраге кипела жизнь. Твари дрались, визжали, фыркали, шипели и постоянно чем-то брякали. Ночь прошла без сна. Пару раз по мангалу и по траве у самого поста кто-то прошелестел.
Утром все стихло. Тварей разглядеть не удалось, сигналка на ограждении не сработала, мины не взрывались, только круглые дыры в склонах оврага напоминали о ночном происшествии. Часам к девяти приехал на мотоцикле ремонтник, починил прожектор, наладил связь. Ухмыляясь, выслушал о ночном происшествии, сказал «ищите другого лоха» и уехал. На базу о происшествии докладывал пьяный старлей, долго, сумбурно и невнятно. На том конце провода уже и не слушали и отключились.
– Подмогу пришлют? – спросил Данила у старлея.
Тот, дыхнув перегаром и покачнувшись, просипел: «Пришлют, пришлют», поднялся наверх, взял бинокль и посмотрел на овраг. Что-то пробурчал под нос, ушел.
Французы пошли завтракать, о чем-то переговариваясь между собой и поглядывая в сторону двери комнаты старлея. В двери, обитой жестью, светилось с десяток отверстий. Митяй посмотрел в дырку от пули и увидел, что старлей опять начинает пьянку. Он сидел в одном тельнике за столом, выпив, рычал и стучал кулаком по столу так, что подпрыгивали стаканы и тарелки. На столе лежал калаш и кобура с пистолетом. Старлей встал, его качнуло, он брякнулся обратно за стол, голова свесилась, раздался храп,
Французы сменили Данилу. И он с Митяем пошел завтракать. Открыли пару банок тушенки, разогрели в микроволновке. Заварили лапшу, сгущенку ели ложками, запивая кофе. И тут загрохотал «Корд». Вылетев на верхний этаж, увидели старлея с калашом за плечами, стреляющего из «Корда» по оврагу. Кобура с пистолетом болталась на шее. Французы стояли в углу, напуганные выходкой офицера. Один цинк с патронами для «Корда» опустел на глазах. Отдачей начкара все-таки отбросило в сторону, и Данила оттащил старлея от пулемета. Тот попытался дать в морду Даниле, но не смог вырваться из крепких рук солдата. Данила утащил летёху в комнату, забрав оружие, закрыл его там. Французы заверещали, показывая руками в сторону оврага, один подбежал к ПКСу и стал заряжать. Митяй кинулся к бойнице. В овраге шевелилась
– Надо бить сейчас, ночью нам не справиться.
– Может, не нападут? – с надеждой спросил Митяй.
– Нападут, связи опять нет, кабель оборван и утащен, значит, их «разведчики» были здесь. Гадать «нападут – не нападут» некогда!
Все стали готовиться. Француз сел за ПКС, второй за «Корд», автоматы рядом, патроны тоже. Митяй с ними рядом положил гранаты, аптечку, пару бутылок минералки. Данила поставил три коробки к АГСу, проверил прицел и серьезно произнес:
– Стреляем по моей команде. Вместе со мной, короче!
Он долго прицеливался и крутил, выравнивал гранатомет. Выпрямился и нажал гашетку гранатомета. Гав-гав-гав-гав – гулко прогавкал АГС. Длинная очередь крупнокалиберного пулемета прошлась по дну оврага, и еще раз, и еще, ПКСа почти не было слышно, только пламя, дым и горячие гильзы. Митяй, не видя цели, стрелял в пыль оврага с животными.
– Перезарядка! – крикнул Данила.
Он рывком поставил вторую коробку, припал к прицелу. Внезапная тишина звенела в ушах. Французы тоже все перезарядили.
– Ждем! – сказал Данила.
Пыль осела минут через двадцать, за это время животных не было видно. Склоны оврага чернели, зияли провалами диаметром по метру, там была пустота. Кровавые ошмётки густо облепили оставшиеся стены оврага. Ни одной живой твари не было видно.
– Ждем! – опять сказал Данила.
Все усиленно всматривались в прицелы. Тишина. Время медленно текло к обеду.
– Митяй, тащи хавку сюда, не надо пост бросать. – Данила был серьезным и каким-то взрослым, суровым.
Митяй все разогрел и быстро притащил к бойцам, тревожно ожидавшим атаки.
– Как там летеха?
– На полу спит.
Ели по очереди, сначала французы, потом Данила с Митяем. Уже доедая кусок бутерброда, Митяй услышал:
– Prendre garde!! Чукер! Чукер! Атас!!
Он понял, скорее интуитивно или по тембру голосов, что дело плохо. Кто-то научил французов кричать «шухер» и «атас»!! Данила и Митяй кинулись к оружию. На дне оврага стоял крупный «суслик», размером с хорошую кавказскую овчарку. Он посмотрел на ДОТ и нырнул в проем, запоздало ударил ПКС.
– Эх, надо было мочить его, это, наверно, важная шишка в стае!
Из нор стали выпрыгивать твари, они выскакивали с одной стороны и моментально заныривали в другую.
– Не стрелять! – Данила внимательно смотрел на поле боя.
Твари прыгали и прыгали из норы в нору, как бы дразня солдат. Их становилось все больше, некоторые стали отлынивать и уже не стремились выполнять указание «вождя» прыгать до посинения. Все уже стало приходить в спокойствие. «Суслики» опять собрались на дне оврага. Их, кажется, не стало меньше.