Я сделал выбор (Записки курсанта школы милиции)
Шрифт:
— Мирный же сам сказал, чтобы мы выбирали, — возразил Вадим.
— Что, на тебе это расстояние верхом что ли будут ехать, — пошутил, обращаясь к Толику, Степан. — Вон какая красотища!
— Мне все равно. Давайте и здесь, — уступил тот.
Действительно, здесь было красиво. Наш холм был последним в целой гряде возвышенностей и за ним после небольшой пологой долины начинались горы — высокие, остроконечные, с белыми снежными шапками на вершинах. А холм был весь зеленый, заросший молодой, только что пробившейся травой. На пологом его склоне,
— А вот и эстрада, — крикнул Вадим, подзывая нас к этому валуну.
— Точно, — поддержал Степан.
— Вместо стульев давайте натаскаем камней, — предложил я ребятам.
И мы дружно взялись таскать из лощины валуны. Дело продвигалось быстро. За какой-то час импровизированная эстрада была почти готова. Мы, немного передохнув, снова направились в лощину, но нас остановил возглас Анвара, стоявшего на самой вершине холма:
— Леша, едут твои музыканты!
— Где?! — вырвалось у меня, и я взбежал на вершину.
Оттуда, насколько хватало глаз, открывалась панорама долины, разрезанной извилистым руслом реки. Между речкой и предгорьем вилась, блестя на солнце, вымытая дождями асфальтовая дорога. Из-за поворота вынырнул автобус. «Да, это они», — радостно екнуло сердце. «Едет ли Лида?» — подумал я с беспокойством.
— Небось, и твоя там? — как бы угадывая мою мысль, пробасил за спиной Степан.
Автобус подошел совсем близко, и мы закричали. Увидев нас, приезжие выбрались из автобуса и бегом направились к холмам.
— Сюда! Сюда! — закричали мы и сами побежали им навстречу.
Первым из-за холма вынырнул Рустам.
— Ура-а-а! — закричали мы.
Вслед за Рустамом бежал Борис, одной рукой увлекая за собой Лиду.
— О, ребята, как у вас здесь хорошо! — широко раскинув руки и закружившись на месте, закричала Лида.
Мы остановились и, возбужденные, еле переводя дух от бега, здоровались с ребятами.
— Ой, как ты загорел, — улыбнулась Лида, а затем, опустив глаза, еле слышно добавила, — мой обветренный горный человек.
Я не знал, что ответить ей. Вокруг нас стояли ребята из консерватории и наши курсанты. Я лишь молча пожал ее смуглую, нежную ручку.
— Молодцы, ребята, что приехали, — басил рядом Степан.
— На то они и наши друзья! — радостно воскликнул Анвар.
— Вам нелегко здесь было, мы понимаем, вот и приехали, — смущаясь, ответил Борис.
— Собирались раньше, да не получилось, — как бы оправдывался Рустам.
— А где Вадим? Мы о его подвиге в газете читали, — заговорила Лида, ища глазами Вадима.
А Вадим, услышав ее слова, покраснел до самых ушей и, не зная, о чем дальше говорить, вдруг нашелся:
— Мы вам уже эстраду подготовили.
— Айда, ребята, посмотрите, — взмахнул рукой Степан, и все побежали на вершину. А мы с Лидой, не отпуская рук, медленно пошли за ними.
— Подснежники, — тихо сказала она, остановившись над маленьким одиноким цветочком, пробившимся сквозь редкую зелень травы.
— Подснежники, —
— Не надо, Леша, — и она плавно опустилась на землю рядом с цветком. — Он — первый цветок весны, он радуется солнцу, не будем лишать его этого счастья, — тихо произнесла девушка.
Я тоже опустился рядом с цветком и долго смотрел на его лепестки, а Лида, откинувшись, запела. Я подумал, что если есть у счастья вершина, то я достиг ее.
Так сидели мы долго, затем бродили по холмам до самого вечера, пока весь наш курс не собрался у подножья холма.
Это был самый замечательный концерт в моей жизни. Под сводами чистого, голубого неба, на фоне белых гор стояла стройная и величавая, словно сошедшая с картины Рериха, держательница мира — Лида. Она пела, а горы хрустальным эхом повторяли ее песню.
— Мендельсон, «Песня без слов», — объявил Борис и заиграл, повернувшись к заходящему солнцу. Вот диск его, коснувшись края земли, начал медленно опускаться за горизонтом, а музыка все звучала и звучала.
Глава девятнадцатая
Все дни, пока мы жили в горах, меня мучила мысль. «Как там прошла операция по задержанию Короля и пошел ли на нее Криворук». И как только мы вернулись в Ташкент, я в первый же день направился в отделение к Кирееву. В приемной у него, как всегда, много народу. Здесь были и потерпевшие, и явившиеся на допрос в качестве свидетелей.
Я зашел в маленький и тесный кабинет Киреева, ожидая увидеть его хмурым и, как всегда, озабоченным. На сей раз ошибся: Киреев чему-то улыбался, а в глазах поблескивали угольки. Взглянув на его собеседника, я все понял. Перед ним сидел в одних трусах мужчина средних лет с холеным лицом и в темных очках.
— Так, так, — говорил Киреев, подав знак, чтобы я сел, — значит, вы купались?
— Да, вот. Представьте себе, — замямлил сидящий. — Приехал в Ташкент в командировочку. Жарко тут у вас, ну я и решил искупаться. Тут у вас есть речка — Салар называется. Подошел я, этак, к ней и думаю: «Дай окунусь». Разделся и в речку, одной рукой держусь за бережок, а сам «раз» с головой и нырнул под воду — нырнул, а вещичек-то и нет. Вы не думайте, я честный, порядочный... командировочный.
— Ну, хватит. Ясно, товарищ командировочный, — остановил его Киреев. — Ваши вещички уже давно поджидают вас здесь. Знаем, куда вы ныряли... не в речку, а к одной неблаговидной дамочке, вот и оставила она вас в одних трусах и при очках.
— Да я, я... — начал было снова лепетать мужчина, но потом, всхлипывая, стал просить:
— Пожалуйста, только не сообщайте на работу, не пишите жене. Я вам честно все расскажу, где меня нечистая попутала.
— Вот так бы давно, — опять рассмеялся капитан и, вызвав дежурного, отправил «купальщика» вместе с ним. — Видишь, какие истории бывают у нас, — обращаясь ко мне и пожимая руку, говорил Киреев.