Я сделаю это сама
Шрифт:
– Вернулись? Вот и славно. Мыть руки и ужинать, - скомандовала Ульяна. – Женевьева, я и тебе тоже сказала, слышала? Сами всё накроем. А ты расскажешь, что там было.
Пока мои девы накрывали на стол – одним не обошлись, сдвинули два – мы мыли руки, то есть я на дворе лила на руки мужчинам, одноногим и двуногим, и потом Северин сделал то же для меня. А когда вернулись в дом – там уже дымилась уха на столе, и Пелагея разливала большим черпаком, а Ульяна тоже разливала, но не по мискам, а по рюмочкам.
–
Не знаю, кого как, а меня сто лет уже никто молодёжью не называл. Кажется, господин генерал тоже удивился.
– Асканио и Жак, можете бросить жребий, кто первый остаётся на дежурстве.
– Можно не бросать, - пробурчал рыжий маг. – Я остаюсь. Мне покоя наверху не будет, мало ли, что тут эта сумасшедшая вытворит.
«Эта сумасшедшая» - вероятно, я.
– Спать пойдёт, - пробурчала в ответ. – Благодарю всех за помощь. Но сейчас уже очень хочу откланяться.
Да-да, дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?
Гости заторопились наружу, распрощались, растворились в ночи. Кажется, Северин предлагал дедам проводить их и деды вроде даже были не против, и они решали вопрос – кто даст им ориентир, и какой, и вроде бы, как-то решили. Дуню повёл домой поручик Ильин, Ульяна пошла домой с родственником, а попутно проводили Пелагею. Гости с горы ушли на гору, кроме рыжего мага.
– Господин Асканио, вы сможете спать здесь, в зале на лавке? – спросила я его. – Если что случится, коты нас разбудят, я думаю.
– Анри передавал вам сундук с книгами? – спросил он.
– Да, я его ещё не разобрала, некогда было.
– Покажите, - хмуро сказал он.
Мы пошли в мою комнату, и я там показала ему сундук. Он открыл его, выудил оттуда какую-то книгу и сказал, что больше ему ничего не нужно, потому что вина и арро у меня всё равно нет. Нет и нет, и что теперь?
Я всё равно постелила ему на лавке – пара одеял и подушка у меня нашлись. И чаю налила. Он ещё что-то бурчал, и даже раскрыл книгу, но пока я умывалась возле чёрного входа, вполне себе выпил чай и уснул, придерживая книгу рукой. Пришла Муся, обнюхала гостя, и устроилась вылизываться в ногах.
– Присмотришь, да? – посмеялась я.
Пошла и легла наконец-то спать.
Встала, впустила Ваську, тут же заскочившего в ноги, и ещё раз легла. И теперь уже до утра.
2.36 Не у шубы рукав
2.36 Не у шубы рукав
Два следующих дня обошлись без новых происшествий.
Днём мы с девами доводили до ума наш дом. Провели ревизию посуды, посчитали тарелки-чашки, потому что если новоселье, то как-то нужно кормить целую ораву. У нас хватало человек на двенадцать-тринадцать
О своей беде я рассказала заглянувшей на огонёк Пелагее – ну хорошо, не только на огонёк, а ещё ради смены обстановки. У неё-то дома тоже дым коромыслом, к ней приходили толковые соседки помогать готовиться к свадьбе. Свадьба в воскресенье, гости начинают приезжать в пятницу. Значит, что? Значит, новоселье будет в четверг.
И Пелагея сказала, чтобы мы ерундой не маялись. Посуду она даст, и Ульяна даст, и Ирина Вольдемарова даст. А если не хватит – то и ещё есть, кого спросить.
Хвост разговора о посуде услышал ещё один зашедший на огонёк – купец Васильчиков.
– Доброго здоровица всем в этом доме, и тебе, матушка-барыня Женевьева Ивановна, - поклонился он, войдя и сняв шапку. – Принёс я тебе подарок заморский, надеюсь, придётся к душе, - и подаёт мне свёрток в тряпице.
Я тоже поклонилась, все положенные по местному этикету реверансы выполнила и пригласила его проходить да присаживаться. И взяла у него свёрток. Развернула…
В изящной коробке, оклеенной шёлком, расписанным диковинными цветами и птицами, лежала чашка с блюдцем. И серебряная ложечка. Даже на внутренней поверхности чашки расправлял хвост красивый павлин. Божечки, откуда он узнал-то, что я люблю чашки с рисунком внутри? Я как разинула рот, да так и стояла.
– Ну что, матушка, угодил ли? – посмеивался купец Васильчиков.
– Угодил, Демьян Васильич, ты даже и не знаешь, как угодил. Благодарю тебя. Где ж ты взял такое сокровище? И что хочешь взамен?
– Говорю же, подарок, экая ты непонятливая, Женевьева Ивановна! Это в ваших Паризиях за всё что-нибудь хотят, а у нас и так просто можно, от широты души.
Я молча поклонилась ему и пошла на кухню – сполоснуть подарок, чтобы тут же налить в него чаю.
– Вот, правильно, - одобрительно закивал Васильчиков. – Чашки – они для того, чтобы из них чай пить, даже из таких непростых, ну да ты и сама особа непростая, - усмехнулся он.
А после чая я спросила купца:
– Перемолвимся парой слов? Нужен твой совет, Демьян Васильич.
– Отчего ж не перемолвиться? – согласился он.
Мы пошли на двор, там было пусто, и пригревало скупое на тепло осеннее солнышко. Но не остались на дворе, а отправились дальше вниз, и шли, пока не спустились на берег – пустынный в это время. Все рыбаки уже ушли с утра в море, и вернутся только вечером.
– Демьян Васильич, ты должен знать ответ на мой вопрос. Где можно взять шубу? Хорошую тёплую шубу, чтобы перезимовать без потерь. А лучше две, потому что Марья моя тоже всё равно что голая.