Я, следователь..

Вайнер Георгий Александрович

— Попрошу вас ускорить это дело. Оно не терпит отлагательства. А если с сейнером плохая связь, можно запросить через базовое судно…

На улице по-прежнему шел холодный дождь. Делать мне было нечего. Я завалился на диван, взял забытую кем-то в номере книжку о Фламмарионе и стал читать.

«Искать звезды работа поприятней, чем искать убийц. Поспокойнее. А главное — почище», — завистливо подумал я. И заснул. А в четверть двенадцатого меня разбудил звонок:

— Говорит дежурный горотдела милиции капитан Антсон. На ваше имя поступила телефонограмма,

— Читайте, —

сказал я, и мне казалось, что сон все еще продолжается…

ТЕЛЕФОНОГРАММА

13.9 11.00 Исх. No 76-з

Сообщаю, что первоначальные сведения о выходе сейнера РС-4 в рейс с полным составом команды оказались ошибочными по вине капитана судна.

Сегодня капитан РС-4 сообщил, что первый штурман Корецкий Е. К. находился в отпуске до восьмого сентября и по неизвестной причине из отпуска не возвратился, в связи с чем судно вышло в море без него. Местонахождение Корецкого в настоящее время неизвестно.

Подписал: Зам. нач. пароходства Линнамяги

Передала: Секретарь А. Гаварс

Принял: Дежурный Антсон

Лист дела 31

— Включите сирену! — сказал я шоферу, и хриплый визг располосовал дождливую туманную тишину. Машины впереди удивленно, неуклюже отворачивали в сторону, пропуская нас.

— Если можно, то еще быстрее, — сказал я. Шофер кивнул, Энге покосился на меня.

— Не правда ли, Томас, в этом городе неуместны подобные звуки? — сказал я ему.

Он еще раз глянул на меня из-под своих белесых ресниц, потом серьезно сказал:

— Это звуки беды. А беда везде неуместна.

— Значит, и мы, Томас, везде неуместны? — усмехнулся я.

— Не-ет, — Энге снял фуражку и пригладил соломенные волосы. — Ведь мы не беда. Просто мы ее встречаем первыми.

— Вторыми, — сказал я. — Первыми ее встречают те, к кому мы не поспели…

Машина со скрежетом затормозила около пароходства. Я взбежал на второй этаж, в приемную заместителя начальника. Секретарша — вся любопытство — сказала:

— Заходите, вас ждут…

СПРАВКА

гор. Таллинн.

Заместитель начальника Таллиннского морского пароходства Линнамяги, а также вызванные им сотрудники пароходства Баранов, Талсепп, Гурвич и Колокольникова, осмотрев предъявленную им фотографию мужчины, погибшего четвертого сентября на 38-м километре Ялтинского шоссе, категорически и безусловно опознали в убитом штурмана рыболовецкого сейнера РС-4 Корецкого Е. К.

Следователь

Лист дела 32

— Как мне допросить капитана сейнера?

Линнамяги понимал, что они попали в неприятную историю. Он растерянно развел руками:

— Мы можем вызвать сейнер в Таллинн. Но сейчас самая путина — план не выполнят. Да и люди ничего не заработают — и так месяц на ремонте простояли. Вот если бы…

— Что — если бы?

— Вас не затруднит добраться до плавбазы на вертолете? А капитан Астафьев прибудет туда катером.

— Не затруднит.

Линнамяги обрадовался:

— Тогда мы это мигом организуем. А капитану я дам!..

— Подождите давать. Надо выяснить сначала, в чем там дело…

…Энге

сочувственно похлопал меня по спине:

— Ничего, ничего, дружок. Облачность низкая — качать будет не слишком.

Энге не выговаривал шипящих, и слова у него получались совсем смешные: ницего, облацность, кацать будет не слишком. Я хотел сказать, что как раз самая сильная болтанка при низких облаках, но раздумал и пошел к вертолету. Какая разница? Энге же не подымет облака выше.

Вертолетчики были молодые, смешливые ребята. Старший из них подмигнул:

— Ну, поболтает в крайнем случае маленько. Землю потом больше ценить станете.

Я усмехнулся:

— А я что? Я ничего, я ведь не то чтобы сильно по воздуху стосковался…

— Тогда полетели?

— Полетели.

Энге пожал мне руку и на прощанье сказал:

— Когда прилетите, ты с трапа не прыгай на палубу, пока не застопорят машину.

Я уже отошел на несколько шагов, но обернулся:

— А тебе доводилось?

— Всякое бывало, — сверкнул своей ласковой улыбкой Энге. — Ну, счастливо…

Где-то над головой густо заревел мотор, и по все усиливающейся вибрации я понял, что огромный винт вертолета набирает скорость. В круглое окошечко я видел Энге, который стоял, оперевшись локтем на капот «Волги». Струи ветра от винта били ему в лицо, и он придерживал фуражку. Потом я почувствовал легкий толчок — вертолет пошел на подъем, но не покидало ощущение, будто мы замерли неподвижно, а это машущий фуражкой Энге и неожиданно вытянувшийся корпус автомобиля проваливаются куда-то вниз, в тартарары. Через несколько минут их уже нельзя было различить, а весь зубчато-острый силуэт Таллинна мне видно было из окошка, и город подо мной лежал удивительно красивый, фиолетово-синий, с дымно-серым отливом. Пилот развернул вертолет, и город исчез из моля зрения. Впереди было только мутное вспененное море.

Я сел в кресло и подумал, что с меня достаточно. Таких приключений хватит для двухсерийного вестерна. Но я ведь не Юл Бриннер. Я не герой и не искатель приключений. Если говорить честно, то я и стрелять из пистолета толком не умею. А после того как один барбос умудрился прострелить мне правое легкое, врачи предписали мне «щадящий режим». Это же надо! Слово какое красивое — «щадящий»! Короче говоря, ко всем моим замечательным победам — чует мое сердце — я, вернувшись домой, смогу говорить знакомым: «От меня жена ушла!» И никто даже не скажет: «От всех жена ушла», потому что от нормальных мужей жены не уходят.

Я еще долго забавлял себя этими размышлениями, стараясь не думать о разговоре с капитаном. А потом мне стало по-настоящему плохо. Я сидел, вытянув ноги и закинув голову за спинку кресла, и смотрел в белый потолок. Как только я бросал взгляд в иллюминатор на кипящие внизу буруны волн, к горлу подкатывала тошнота. Наверное, на служебных вертолетах не возят «героев» вроде меня, поэтому здесь и не предусмотрены для таких случаев пакеты. И это было ужасно. Особенно когда вертолет проваливался в воздушные ямы. Я закрыл глаза и стал считать до тысячи, потом до двух, до трех, потом в обратном порядке…