Я слежу за тобой
Шрифт:
Спустившись до конца, я вскрикиваю.
В гостиной стоит широко улыбающаяся блондинка в ярко-розовой ветровке с тарелкой печенья в руках.
– Ой, божечки, простите. Не хотела вас напугать. Ваш муж впустил меня через заднюю дверь. – Она протягивает руку. – Меня зовут Тара Конрой. Живу в соседнем доме.
Сначала скрытая камера, а теперь чужак в моем доме? Где, черт возьми, Дэниел с Джейкобом?
– О, если вы ищете мужа и сына, то они на заднем дворе играют с моим мальчиком, с Коди.
Может, я переволновалась, но все-таки в том, что эта женщина так вот, играючи, попадает
– Сара Голдман. Приятно познакомиться, – произношу я.
– И мне, – отвечает Тара.
Я вытягиваю шею, чтобы заглянуть ей через плечо, но все комнаты в этом доме так угнетающе закрыты, что мне не удается увидеть ни кусочка заднего двора.
– Это вам. – Тара протягивает мне тарелку с печеньем. – Я добавляю в них сироп рожкового дерева вместо шоколада, потому что у Коди аллергия на арахис. У Джейкоба ни на что нет аллергии?
Я напрягаюсь, но пытаюсь это скрыть. Она называет моего сына по имени, будто мы с ней дружим уже долгие годы.
– Нет. Спасибо вам. Они… выглядят аппетитно. Пожалуй, отнесу их на кухню. Может, мы выйдем на улицу, и тогда я познакомлюсь с Коди?
Женщина сияет ослепительно-белыми, будто только что отбеленными, зубами. Кожа в уголках глаз у нее не сморщивается, как у меня. Она, должно быть, младше.
Мне не нравится эта завистливая часть моей натуры, которая вечно сравнивает других женщин со мной в пользу той или другой. Никогда этим особо не заморачивалась, пока однажды не посмотрелась в большое зеркало в холле и при солнечном свете не обнаружила у себя шею своей мамы. Старение произошло так быстро, что я и не заметила. И теперь мне кажется, что я только его и вижу. Но, конечно же, мои страхи коренятся гораздо глубже. Я ведь это понимаю. Просто не знаю точно, что надо делать.
Веду Тару на кухню, а потом через раздвижные двери во двор. Возле песочницы я вижу Дэниела, и там же стоят Джейкоб и еще один светловолосый мальчик повыше ростом. Дети молчат; Джейкоб не смотрит на другого мальчика. Опустив голову, он пинает песок. Это болью отзывается в моем сердце. Может, это из-за расставания с Холли – его любимицей на протяжении всего прошедшего лета, а может, из-за переезда. Но, как бы то ни было, мой шумный и неугомонный сын превратился в бледную тень себя прежнего. Может, ему пойдет на пользу, что по соседству оказался его ровесник. Может, в итоге все сложится удачно.
Тара стоит рядом, даже слишком близко ко мне, и, не закрывая рта, выдает поток восторженных слов:
– Я так рада, что у вас сынок. Коди семь, а другие детишки на этой улице совсем маленькие. Он будет безумно счастлив, что у него есть с кем играть. В какой школе учится Джейкоб? В каком он классе?
От пулеметной очереди ее вопросов у меня голова идет кругом. Стараюсь поспевать за ней и формулировать наилучшие ответы так, чтобы рассказывать о себе поменьше. Больше я не доверюсь человеку, проявляющему живейший интерес ко мне или моему сыну.
– Джейкобу будет семь в ноябре, – отвечаю я. –
– О, где же? Коди учится в начальной школе Блоссом-Корт. В классе у Валери Мартин.
– Ну да, в Блоссом-Корт, – мне не оставалось ничего другого, кроме как подтвердить сей факт, хотя внутренне было некомфортно из-за того, что рассказываю ей лишние подробности. У меня определенно нет желания признаваться ей, насколько виноватой я себя чувствую из-за того, что Джейкоб идет в новую школу с недельным опозданием, и насколько не готова к переменам. В обычное время я бы использовала последние дни перед началом учебного года на то, чтобы записать сына в спортивные секции, связаться с учителем и директором. А сейчас пока что только перекинулась парой слов с секретарем в Блоссом-Корт.
Тара хлопает в ладоши.
– Я надеюсь, они окажутся в одном классе. Мисс Мартин замечательная. – Я не успеваю ничего ответить, потому что соседка тарахтит дальше: – Это ведь съемный дом, верно? Вы здесь надолго? Дэнни сказал, что вы из Ванкувера. Никогда там не бывала.
Дэнни? С какой стати она называет моего мужа Дэнни? Он всегда представляется Дэниелом, а друзья зовут его Дэном.
После секундной паузы она продолжает:
– Надеюсь, вы захотите остаться в Блоссом-Корт. Это особое место. Вы… – Таре не дает договорить Джейкоб, разразившийся громким плачем. Он бросается прочь от песочницы и прилипает к Дэниелу, пряча лицо.
Они подходят к нам.
– О, вы уже познакомились. Хорошо, – говорит Дэниел, а Джейкоб в это время упирается головой ему в бок.
– Все в порядке? – обращаюсь я к Дэниелу, но тот пожимает плечами, поскольку не имеет никакого понятия, что вывело нашего сына из равновесия. С этим я разберусь через секунду. – Тара была у нас в гостиной. – Я улыбаюсь, но округляю при этом глаза, завуалированно вопрошая «какого черта?»
Дэниел то ли меня не понимает, то ли считает, что я снова перебарщиваю.
– Кажется, я своими печеньями напугала вашу жену, Дэнни, – смеясь, оправдывается Тара. – Уверяю вас, печь я умею.
– Ты ведь любишь печенье, правда, Дэнни? – я скалюсь в улыбке, глядя на мужа, а он покашливает, маскируя, как мне кажется, смех.
Джейкоб хлюпает носом у него под боком.
– У него все хорошо? – интересуется Тара.
Джейкоб поднимает голову.
– Мы потеряли мистера Блинкерса, – говорит он дрожащим голосом. – Мне его Холли подарила. – Он осознает свою ошибку, когда слова уже слетают с его губ. Его голова резко поднимается, взгляд встречается с моим. – Извини, мамочка. Я знаю, что не должен говорить о ней.
У меня внутри все переворачивается. Я не могу требовать от него никогда не вспоминать о девушке, которая несколько недель была для меня как дочь, а ему как старшая сестра. Но при упоминании ее имени мне становится дурно.
Мы с Дэниелом обмениваемся взглядами.
– Мы потеряли его любимую мягкую зверушку, – поясняет муж.
Тара наклоняется, чтобы оказаться на одном уровне с Джейкобом.
– Ты любишь печенье? Я испекла для тебя.
Меня передергивает. Я собиралась выбросить ее гостинец в компост. Что-то в Таре меня нервирует. Она какая-то… вездесущая и слишком быстрая.