«Я слышал, ты красишь дома». Исповедь киллера мафии «Ирландца»
Шрифт:
Да и у Джимми не было ни малейшей возможности вызвонить меня. Если ты на прослушке у ФБР, ты никогда не скажешь в трубку, где ты и куда собрался. Не было в ту пору сотовых, не было, и все! Я просто не позвоню Джимми в Детройт вечером во вторник, только и всего. И ему уже не узнать, почему я не позвонил. И он в одиночку отправится на эту стрелку в среду. Без меня и моего маленького братишки – некому будет его поддержать.
Я молча сидел; обе наших дамы о чем-то там рассуждали. Как если бы они сейчас уселись на другой стороне бассейна
Я быстро прогнал в мыслях недавние события. Сразу же после моего звонка Расселу сегодня утром, когда я сообщил ему о звонке Джимми, Рассел связался по телефону с кем-то из серьезных людей. И сообщил им, что я, мол, встречаюсь с Джимми в ресторане и собираюсь прихватить своего маленького братца. Так это было или нет, не могу сказать, но тогда я не сомневался, что теперь эти люди вызвонили Расса и порекомендовали ему, что, дескать, лучше будет, если мы на денек где-нибудь задержимся, чтобы они могли застать Джимми одного.
Только вот перед тем, как звонить Расселу, они сами непременно все прогнали в мыслях. Весь день очень серьезные люди в Нью-Йорке, в Чикаго и в Детройте решали, дать мне встретиться Джимми в среду или нет. И один из самых надежных союзников Хоффа отправился бы вместе с Джимми «в Австралию». Какие бы тайны ни доверил Джимми после встречи в ресторане «Бродвей Эдди» в тот же вечер в отеле «Уорик» (и вообще за все эти годы), им было бы суждено вместе со мной уйти в могилу. Однако в конце концов они из уважения к Расселу все же решили вывести меня из игры. И не впервые Рассел вызволял меня из серьезной передряги.
Не важно, каким бы ты ни был крутым или каким бы крутым ни считал себя, если ты перешел им дорожку, нечего и рыпаться – тебя достанут. Придет к тебе, скажем, твой лучший друг заключить пари на выигрыш футбольной команды, и, считай, тебя нет. Как Джанкана, который поджаривал яичницу с колбасками на оливковом масле, повернувшись спиной к лучшему другу.
Не время было сокрушаться насчет Джимми. Но все же я не мог удержаться. Стараясь не показать Расселу, что я собрался выступить в роли спасителя Джимми, я прошептал ему в ухо:
– Федералы взбесятся так, что мало не покажется.
Я старался не заикаться, но не смог преодолеть себя. Расс принял это как должное, в конце концов, я с детства был заикой. Меня не волновало, что он мог заметить, что меня очень уж впечатлила эта ситуация из-за моей близости к Джимми и верности ему и его семье. Наклонившись к Рассу, я, покачивая головой, как китайский болванчик, добавил:
– И это многих заденет. Ты же знаешь, что Джимми подготовил кое-какие бумаги на тот случай, если с ним что-то стрясется.
– Твой друг слегка переборщил с угрозами, – пожал плечами Рассел.
– Просто хочу напомнить, что не поздоровится очень многим, если тело все же найдут.
– Никакого тела не будет.
Рассел провел по столу большим пальцем правой руки. Большой и указательный пальцы
– Все произошло из праха, и все возвратится в прах.
Откинувшись на спинку, я отхлебнул самбуку с кофе.
– Так, значит, – заключил я.
И, сделав еще глоток, продолжил:
– Стало быть, в среду вечером все и произойдет.
Старина Расс протянул руку и ущипнул меня за щеку, будто поняв, о чем я думал в тот момент.
– Ирландец ты мой! Мы сделали для него все, что могли. Ему никто не смог бы объяснить, что это такое. Мы едем в Детройт в среду вечером.
Я поставил чашку на блюдце, а Рассел, положив свою большую теплую ладонь мне на шею, прошептал:
– Так что поехали. Остановимся в одном месте высадить женщин. А сами свалим – надо одно дельце провернуть.
Ясно, подумал я и кивнул. У Расса всегда находились дела от Кингстона до Детройта. Высадим наших дам где-нибудь у придорожного заведения и отправимся провернуть дельце, а те пока перекурят и кофейку выпьют.
Рассел склонился ко мне, а я к нему.
– Там будет ждать пилот. Ты быстренько пролетишь над озером и выполнишь маленькое порученьице в Детройте. Потом прилетишь обратно. Заберешь дам. Они и не заметят нашей отлучки. А потом можно не спешить. Спокойненько доберемся до Детройта. Красивые места – куда спешить? Вот что это такое».
Глава 3. Найди себе другого мальчика для битья
«Какими же извилистыми путями судьбы я угодил тогда в итальянский ресторанчик в одном шахтерском городке, где выслушал отданные мне шепотом распоряжения? Распоряжения, которые обязан был выполнить в соответствии с отведенной мне в заговоре против Джимми Хоффа ролью.
Я не был прирожденным мафиозо, как все эти итальянцы родом из Бруклина, Детройта и Чикаго. Я появился на свет в семье католиков-ирландцев из Филадельфии и до демобилизации из армии не совершил ни одного по-настоящему дурного поступка, даже не поднял руку ни на кого из своих обидчиков.
Родился я в непростое время, и не только для ирландцев, а для всех. Утверждают, что Великая депрессия началась, когда мне было 9 лет – в 1929 году. Но насколько я помню, в нашей семье не было денег никогда. И в других семьях тоже.
Первыми, кто по мне стрелял, были фермеры из Нью-Джерси. Я тогда был мальчишкой. Филадельфия отделена от Кадмена, штат Нью-Джерси, рекой Делавэр. Оба города родились как океанские порты и соединены мостом Уолта Уитмена. Сегодня, если ехать из Кадмена, не видно ни кусочка незаселенной территории, разве что крошечный парк Виктория, и потому трудно поверить, что в «Бурные двадцатые» тут лежали огороженные участки фермерских земель. Нью-Джерси в сравнении с Филадельфией был просто деревней, тихой деревенькой.