Я слышу тебя из прошлого
Шрифт:
Виталий скрипнул зубами, тяжело заворочался в постели. Стал припоминать, может, Ольга еще чего говорила, да он не обратил внимания, или уходила как-нибудь надолго, и неизвестно куда, но ничего больше, указывающего на Ольгину скрытую от него жизнь, вспомнить не смог. Но это его теперь совсем не успокоило.
– Надо подождать, – сказал он, с неудовольствием отметив про себя, что частенько начал разговаривать
«А если нет?» – сразу забегали в его голове мысли. – «Нет, я не хочу! Я ее люблю! Они мне нужны, я без них жить не смогу!»
Он выбрался из постели и еще раз сходил на кухню, выпил теперь уже минеральной воды из холодильника, при этом с ненавистью осмотрел неубранный стол, на котором остались стоять две пустые бутылки и остатки недоеденной закуски. Под столом стояла еще одна пустая бутылка. Она-то откуда еще взялась? Что-что, а такого беспорядка на кухне он не любил.
Виталий подумал, что и в самом деле слишком часто стал выпивать, вот уже подряд два дня получилось, пора завязывать, иначе это может войти в привычку. Получается, что Ольга права, уйдя от него, говорила же, что ей совсем не улыбается перспектива жить с вечно поддатым мужем, и растить при таком отце ребенка.
Ближе к утру ему с трудом удалось заснуть. Спал он неспокойно, во сне ему привиделось, как он бежит за набирающим скорость поездом и что-то кричит изо всех сил Ольге, которая смотрит на него из окна вагона глазами, полными печали, а позади нее стоит незнакомый Виталию молодой мужчина в очках, который по-хозяйски положил ей руку на плечо. Вот уже у Виталия нет никаких сил бежать за поездом дальше, он спотыкается, падает, больно подворачивает ногу, а состав исчезает вдали, унося от него прочь жену и сына.
Утро воскресенья встретило Виталия ярким светом и, уже ставшей почти привычной, ненавистной тишиной в квартире. Стрелки на часах показывали полдвенадцатого.
– Ох, ну и ничего себе! – неприятно изумился Семакин. – Второй день к обеду просыпаюсь! Так можно и всю свою жизнь проспать! Вот я соня! Что же такое-то, а?!
Он сроду так долго не спал. Конечно же, сказалась неспокойная ночь и посиделки с Никитой. Он вскочил с кровати, бросился в ванную. Кинул на себя взгляд в зеркало и совсем расстроился.
Недовольно бурча и кляня себя на чем свет стоит, Виталий с остервенением принялся умываться, чистить зубы и бриться. Бурчал он в свой адрес, высказал себе все, что хотел, по поводу того, что ему надоело видеть свою гадкую рожу в этом зеркале. Высказавшись, он почувствовал некоторое удовлетворение, дал себе слово не прикасаться к спиртному вовсе, не то что пить его, хотя бы в ближайшие полгода. Засомневался, было, в реальности такого большого срока, но постарался подавить в себе всякие сомнения. Нужно же хоть во что-то верить! Иначе как жить без веры и надежды?
Попутно он вспомнил о существовании на свете гадкого красавца Володи Любавина. Тьфу, вот ведь и фамилия-то у него соответствующая! Семакин принял решение, что нужно найти этого великолепного франта чтобы убедиться, что Ольга с сыном не у него. Ну, а может, как раз и у него. Такое тоже вполне может быть. Ну, что ж, хотя бы узнает все точно. От горькой правды все равно не убежишь. Что случилось – то и случилось. Придется принять любой факт.
Виталий привел в порядок кухню, убрал пустые бутылки в мусорное ведро, но потом подумал, и вынес мусор во двор, хотя в ведре было еще полно пустого места, и можно было подождать с походом к мусорным бакам. Просто Виталию не хотелось постоянно натыкаться взглядом на свидетельства, порочащие его вчерашнее времяпровождение.
Удовлетворенный результатами своей уборки, Виталий решил приготовить себе что-нибудь на завтрак, точнее уже на обед, так как время завтрака давно прошло. В холодильнике он обнаружил кастрюлю с голубцами – Ольга приготовила еду перед тем, как уехать, чтобы брошенный муж не помер ненароком с голоду. Виталий, непонятно по какой причине, есть голубцы не захотел, возможно, от обиды на жену. Такую вот забастовку протеста устроил. Он гордо решил, что и сам справится с приготовлением пищи. Омлет с колбасой ему прекрасно подошел.
Конец ознакомительного фрагмента.