Я, снайпер
Шрифт:
С этими словами Робот устремился вперед, выискивая новую цель для уничтожения, несколько разочарованный тем, что девчонка не смялась под его натиском, как он предполагал.
Но тут был еще один момент: Робот попал в самую точку. Чендлер действительно отчаянно медлила с написанием последней страницы. Потому что как только отчет с заключением будет готов, он станет официальной версией, даже если у сотрудников и у самой Чендлер останутся какие-то сомнения. Но похоже, в Вашингтоне все хотели согласиться с собранными доказательствами и вздернуть беднягу Карла Хичкока под самую перекладину. И единственный способ перекрыть дорогу этой официальной версии заключался в том, чтобы не выпускать отчет, который ее содержит. Поэтому Чендлер находилась в абсурдном положении: она сама отталкивала
Однако пространства для маневра оставалось все меньше. Чендлер почти исчерпала свои уловки.
На самом деле отчет был готов. Он представлял собой именно то, что все хотели видеть: профессиональное признание вины Карла Хичкока, над всеми «i» расставлены точки, все «t» перечеркнуты, все улики на своих местах, должным образом взвешены и восхитительно описаны, цепочка событий прозрачно ясна. Вот как старый воин свихнулся и вернул себе рекорд по части убийств.
Чендлер ждала, что один из оперативников, разрабатывающих людей из добытого Свэггером списка подозреваемых, представит ключевую улику, которая разнесет вдребезги тезис о виновности Хичкока, однако этого не происходило. Один за другим возможные преступники превращались в невозможных: кто покинул страну, кто умер, кто имел железное алиби в ту кровавую неделю — если не убивал сам, то учил этому других. Господи, профессиональные снайперы сейчас напоминали скорее не отважных рыцарей, а средневековых раввинов: они переезжали из одного талмудического центра в другой, наставляя, споря, тренируя, распространяя веру, поддерживая истинное учение, опровергая отступников, образовывая секты, — прямо какая-то сеть молодых киноактеров. Боже милосердный, кто бы мог подумать?
Но вот теперь…
О, замечательно, сотовый телефон в сумочке зазвонил. Это был личный номер Чендлер, известный только двоим. Первый — ее друг, который вот уже целую неделю находился в Кувейте, изучая пленки телеканала «Аль-Джазира» с Усамой бен Ладеном, может быть подлинные, а может, и нет. А второй…
— Свэггер, что у вас? — спросила Чендлер.
— Привет, агент Старлинг. Считай это анонимной наводкой…
— Где вы сейчас находитесь?
— Если я аноним, то нигде. Вот моя наводка. Отправляйся в Чикагский университет, где Джек Стронг был профессором, в отдел образования. Возьми ордер на обыск, извлеки жесткий диск из компьютера Стронга и просмотри его электронную почту. Позаботься о том, чтобы все было сделано по закону, тогда данные можно будет использовать как доказательство в суде.
— Свэггер, какого черта…
— Милая девушка, ты меня слушаешь? Итак, ты получишь документальное подтверждение тесных взаимоотношений покойного профессора Стронга и некоего Тома К., которого, вне всякого сомнения, ты сможешь идентифицировать как Тома Констебла…
— Свэггер, я вас предупреждала…
— Ты предупреждала, что у меня должно быть что-то реальное, а не только мои предположения. Вот тебе реальное, реальнее не бывает. Стронг и Том К. обсуждали некий предмет, который попал в руки Стронга и давал ему рычаг давления на Тома К. Покойному были нужны деньги, много денег, куча денег. Он хотел начать новую жизнь в Швейцарии, ходить в костюмах от Армани и все прочее в том же духе. И он верил, что Том с радостью даст ему все это. Кстати, их оживленная переписка велась в последние несколько недель перед убийством.
Чендлер старательно записала информацию.
— Это докажет, что у Тома К. был мотив устранить Джека и Митци, спрятав двойное убийство за историей про спятившего старика Карла.
— Все это замечательно, однако без добытых законным путем улик нам не дадут ордер на обыск. Все должно быть сделано по закону, понимаете? А то, что вы говорите, незаконно.
— Зато правда.
— К сожалению, это не одно и то же. Постараюсь что-нибудь придумать.
— Да, мэм, надеюсь на это. Далее, ребята-снайперы, которых нанял
— В таком случае вы должны выдать их.
— Если я это сделаю, они скроются так быстро, что вы даже не увидите, как они промелькнут. Эти ребята настоящие профессионалы, лучшие в мире, они на голову выше тех, кого вы можете выставить. Вы их не возьмете. Если я выдам их, то, по сути, отпущу на все четыре стороны, вольных как птички. Много людей погибло по их вине, и я собираюсь обеспечить старинный закон старинными методами.
— Свэггер, где вы находитесь?
— Помнишь, я обещал, что у нас с тобой будет тот же уговор, что и у меня с Ником? Если я сойду с рельсов, дам тебе знать.
— Свэггер, мне это совсем не нравится.
Чендлер готова была поклясться, что услышала, как старик рассмеялся, укрываясь за тем кривым ручейком или чахлым деревом, за которым в тот момент находился. Она отчетливо представила себе Свэггера, освещенного лучом прожектора, обвешанного сверкающими ножами, винтовками, патронташами и бутылками с «коктейлями Молотова», с енотовой шапкой на голове, [64] пистолетом-пулеметом в левой руке и винчестером в правой, готового к бою.
64
Енотовая шапка — неотъемлемая деталь одежды охотника времен освоения Дикого Запада.
— Так вот, милая девушка, это звонок вежливости. Я лишь хотел предупредить, что схожу с рельсов.
Глава 35
Захлопнув футляр, Свэггер сунул его в объемистый карман брюк, после чего прильнул к окулярам бинокля «Лейка» с пятнадцатикратным увеличением, изучая то, что находилось у подножия холма, на котором он укрывался.
Тот красивый огромный особняк Тома Констебла на ранчо Винд-Ривер, по всей видимости обслуживаемый лишь минимальным штатом в отсутствие хозяина, то внушительное сооружение — причудливое скопление башенок, шпилей, остроконечных крыш и узких окон, на берегу, вероятно, самой прекрасной горной речки Вайоминга, у отрогов Испанских гор, под бескрайним голубым небом — осталось в миле к западу.
В этом же строении жила охрана. Том Констебл ни за что не поселился бы в такой глуши без маленькой личной армии — это не в его духе. Поэтому Свэггер рассудил так: предмет, который Констебл забрал у Стронгов, наверняка здесь. И именно сюда он, Боб, и должен направиться.
Свэггер был без оружия. Он не собирался устраивать кровавый набег, нет, об этом не могло быть и речи, хотя не далее как вчера «Нью-Йорк Таймс» объявила его убийцей. Конечно, можно за полночь выбить ногой дверь, имея при себе М-4 и двадцать запасных магазинов, и постараться перестрелять всех плохих парней одного за другим, но что это даст? Отчаянный ответный огонь, как только ребята поймут, что происходит, отход с боем, неизбежное ранение и смерть от потери крови в канаве. И ноль шансов получить то, что лежит в сердце всего этого. Возможно, удастся пристрелить тех, кого нужно, но в темноте, в неразберихе полной уверенности быть не может.
Поэтому надо просто забрать то, что здесь охраняют. Забрать и уйти. Вот что привлечет внимание этих ребят. Они постараются любой ценой вернуть вещь обратно; именно ради этого они и существуют, и, если не вернут пропажу, это станет для них не просто неудачей, а кое-чем похуже — профессиональным позором, испытать который могут только лучшие из лучших, даже хуже позора. Так что ребята отправятся искать его здесь — а это «здесь», простиравшееся вокруг Боба, представляло собой самый большой в Америке участок земли, находящийся в частной собственности, сказочную страну гор, ущелий, лугов, долин, лесов и ручьев. Он выманит их туда, где они начнут на него охоту, но вскоре, подобно многим, обнаружат, что на самом деле это он охотится на них. Однако при таком сценарии Бобу нужно было забрать эту проклятую штуковину, а он даже не знал, что она собой представляет, не говоря о том, где находится. Скорее всего, в сейфе. Но как открыть сейф? Может, если попросить вежливо, ребята уважат просьбу?