Я спас СССР! том 1
Шрифт:
— Нет. Но предположить можно. — теперь Алексей стал догадываться, почему их подразделению поручили разобраться с деньгами.
— Предположения начальству — полковник поднял глаза к потолку — докладывать вредно. Ему нужны только факты и факты документально подтвержденные. У нас практически ведь все было готово и эти деньги, которые украли, стали бы последней каплей в дело Мжаванадзе… Я бы брал папочку и шел напрямую к Банникову, а может и к Семичастному. Теперь же ситуация осложнилась. Что мне скажет Захаров? Правильно, даже думать не моги разрабатывать кандидата в члены
— И что делать теперь?
— Искать, дорогой коллега. А отыскав, не трогать, а очень оперативно дать знать близким Кацо, где деньги. Ну, а дальше дело техники.
— А если воры сами первыми деньги найдут?
— Возможно. Значит, по вокзалам и гостиницам надо пустить слух, что опера камеры хранения пасут. Те тогда туда не сунутся.
— С теми, кто эти деньги у Кацо взял, что делать? — лейтенант достал записную книжку, начал черкать в ней ручкой.
— Интересный вопрос. Но их еще найти надо. Ну, а если повезет — привлечь людей из 7-ки и установить за ними слежку.
— Зачем, Юрий Борисович?
— Ну, вот смотри. Кацо у нас под колпаком был? Был. Поверь, что не только у нас. Там еще ребята с Петровки тоже рядом ходили. И что? Две серьезные конторы банально прошляпили, как кто-то третий разрабатывал подходы к этой квартире.
— Может, просто так, на удачу получилось?
— Точно! Шли три парня по улице. Ведь известно, что их трое было? Из малявы? Известно. И вот один говорит своим друзьям — Ребят, а не хотите денег? Те конечно не отказываются. И ребята так удачно заходят в нужный двор, в нужный подъезд нужного дома. Поднимаются на правильный этаж, ломятся в правильную квартиру, глушат двоих не самых хилых граждан и через три часа с чемоданами полными денег спокойно растворяются на просторах Москвы. Удачно все сложилось, правда?
Лейтенант сидел, опустив глаза.
— Ты, Алексей не расстраивайся. Тут чувствуется серьезная подготовка. Меня даже не сами эти парни интересуют, а тот, кто их таким фокусам обучил. Вот с этим «тренером» я бы очень вдумчиво пообщался. Кстати, что у нас по гражданам, живущим не по средствам? Молодежь меня интересует.
Лейтенант достал из папки еще несколько машинописных листов. Полковник углубился в чтение.
— А почему возле этой фамилии большой знак вопроса?
— Так это студент, которого Петрович просил поизучать. Он же поэт и писатель….
— Ну и какие к нему вопросы?
— Да вопросы больше ни к нему. Хотя деньгами последнее время швыряется красиво.
— А к кому тогда?
— Вы понимаете, Юрий Борисович, когда я материалы на этого поэта запрашивал, мне очень четко и не двусмысленно сказали, что Русин находится под генералом Мезенцевым. И да. Он у нас на Лубянке был дважды. Первый раз его 5-ка у иностранной журналистки поймала. Второй раз с ним Семичастный встречался. Насчет его романа «Город не должен умереть».
— Да, да — читал первые главы в «Новом мире» — задумчиво произнес полковник, вращая пальцами ручку по столешнице, словно рулетку.
— А
Измайлов размышлял. На его широком лбу собрались морщины, глаза застыли, уставившись в одну точку
— …Этот Русин, я смотрю тот еще пострел — везде поспел. И у воров засветился, и у нас. Значит так. Поэта этого в разработку. Дело оперативной разработки мне на подпись. Срочно. И напиши рапорт.
— Что в рапорте писать? — ручка лейтенанта опять замелькала в записной книжке.
— Мне тебя учить? По сообщениям агента Тихого, внедренного в банду вора в законе Хмурого. И дальше как обычно.
— А как же Мезенцев?
— Мы его через Захарова обойдем. Лично запишусь на прием. Имей в виду, работать надо будет крайне осторожно. Если будут материалы, то докладывать мне сразу…
В этот момент полковник Юрий Борисович Измайлов меньше всего походил на профессора университета.
Глава 12
Путем непрямым, но фатальным
спешат наши судьбы куда-то,
вершатся исходом летальным,
и дни обращаются в даты.
— Высоко взлетел, Леша — больно падать будет.
Мезенцев перехватил меня в огромном фойе Кремлевского дворца съездов. Наступило 14-е июля. Дата моего триумфа. Я выступаю перед лучшими людьми страны. Тысячи из них сейчас вокруг меня регистрируются в качестве депутатов, покупают литературу в киосках, болтают друг с другом… Да, доклад мой формален и скучен. Написан большей частью в секретариате Союза писателей, тщательно вычитан Фединым и в ЦК. Там же кастрировали все живое, что еще к тому моменту в нем оставалось. Но, тем не менее, трибуна Верховного Совета СССР — между прочим, высшего законодательного органа СССР — станет моим трамплином во власть. Так я думал, пока меня не поймал генерал.
Мезенцев также как и я одет в строгий костюм. У нас даже цвет галстуков совпадает — синие в полоску.
— Я просил тебя не отсвечивать месяц! — разгневанный Степан Денисович загнал меня в угол фойе, взял за пуговицу пиджака. Окружающие удивленно смотрят на нас. Мы переходим на шепот.
— А что я мог сделать?! Брежнев сам предложил мою кандидатуру. Отказываться?
— Ты понимаешь, что если что-то пойдет не так — я не смогу тебя защитить?
— А что может пойти не так? Доклад утвержден в ЦК, его сама Фурцева вычитала.
— Не придуривайся, Леша. Я не о докладе.
— А о чем тогда?
— По тебе начата оперативная разработка в ВГУ!
Этот удар я сношу стоически. Цеховики, фарца или… Так, успокоиться. Глубокий вздох. Слово молчит, значит, непосредственной опасности нет. Кто-то на меня роет. Ничего страшного, в Союзе все под колпаком были, на всех папочка копилась. На меня просто чуть больше. И чуть быстрее надо с планами моими двигаться.
Я замечаю Брежнева, который во главе свиты рассекает толпу, словно атомный ледокол снежные поля Арктики.