Я спас ссср! том iv

Вязовский Алексей

Измайлов сначала слушал с интересом и даже задавал наводящие вопросы, потом уже видимо притомился и замолчал. Снова принялся протирать свои очечки. Привычка что ли такая? А я все рассказывал и рассказывал, пока опять горло не разболелось, и меня не накрыл жуткий приступ кашля.

Полковник тут же воспользовался моментом и, сославшись на неотложные дела, свалил. Предупредив правда, что ближе к вечеру он снова меня навестит. А я что? Я завсегда поговорить с умным человеком! Тем более, я уже понял главное – ничего конкретного у них на меня нет, одни доносы

и сплетни, не подтвержденные фактами. Так что прокашлялся хорошенько и пошел снова полоскать горло.

* * *

После обеда, приняв лекарства, я снова завалился спать. А что еще делать? Мучить себя мыслями о Вике и о друзьях? Или строить догадки, не имея представления о том, что же сейчас происходит в верхах? Пустое занятие. Меня даже больше не беспокоит полная потеря связи с Логосом – что-то случилось, а сообщить забыли. Или не смогли.

Какой день уже нет связи с высшими силами? Недели полторы точно прошло. И что мне теперь делать? Хоть отосплюсь для начала.

Часа в четыре, вскоре после очередного укола снова пришел Андрей Николаевич. И снова начал меня тщательно простукивать и прослушивать. Похоже, это единственный человек, которому есть дело до моего здоровья.

А когда в конце моего осмотра в палату заглянул полковник Измайлов, хмурый доктор вдруг напустился на него.

– Товарищ полковник! Пациенту нужно срочно сделать рентген. У нас его в лазарете нет, значит, придется его везти в наш госпиталь на Пехотный.

– А почему именно в госпиталь, а не в Лефортово?

– Потому что случай у него сложный, есть подозрение на вирусную пневмонию, и нужен специалист высокой квалификации. Сомневаюсь, что в Лефортово у нас есть пульмонолог, а в госпитале он точно есть.

– Не знаю… – полковник поморщился – А вы уверены, что рентген так уж необходим?

– Уверен! Я не могу с помощью одного стетоскопа точно сказать, что у пациента творится в лёгких. Поэтому тут нужен рентген. И в истории болезни я это отдельным пунктом указал. Если вы возражаете и готовы взять на себя ответственность, подпишите мне официальный отказ. Но тогда здоровье и жизнь этого пациента будет уже целиком на вашей совести.

Измайлов растерянно потер подбородок и уставился на меня, словно прикидывая в уме, сколько я еще протяну. На всякий случай я сделал грустную мину, что при таких печальных новостях было естественно, и снова принялся натужно кашлять, труда особого это тоже не доставило. Ох, тяжко мне…!

– Ему и … правда, так плохо? – неуверенно переспросил Измайлов.

– Да. Мы делаем все, что возможно, но без результатов рентгена я даже не могу быть на 100 % уверен в правильности выбранного лечения.

Доктор при этом незаметно подмигнул мне, и от неожиданности я снова закашлялся. Это что сейчас было?! Андрей Николаевич шантажирует моего следователя? Святой человек! Плевать он хотел на все их интриги, главное для врача – вылечить пациента.

– Ладно – соглашается полковник – я решу этот вопрос с начальством. Но в любом случае поездка в госпиталь будет только завтра.

– Плохо,

что только завтра – хмурится доктор – но лучше уж так, чем никак.

Андрей Николаевич уходит, но в дверях оглядывается.

– И позаботьтесь, пожалуйста, о верхней одежде для больного. А то этот юноша, по его словам, из Японии в одном болоньевом плащике прилетел. Все модничает молодежь, а мы, врачи, потом лечи их от пневмонии.

Выдерживает паузу и уже ледяным тоном добавляет.

– Надеюсь, товарищ полковник, после завтрашней поездки на теле моего пациента не добавится синяков и ссадин? Довольно было вчерашней гематомы в районе солнечного сплетения.

Вот это мужик, сразу чувствуется фронтовая школа! Так ловко макнул следователя, что даже не придерешься. А про верхнюю одежду – вообще пять баллов! Я даже и не помню, что такое ему говорил. Хотя я вообще мало что помню из событий сегодняшней ночи, может в бреду и говорил.

– Ну, что же вы Русин так беспечно? – Измайлов держит лицо, но видно, что врач его смутил.

– Так, когда улетал, еще тепло в Москве было. А в Токио вообще нам с погодой повезло.

Нет, не буду я ему жаловаться на захаровских дуболомов, хотя может, он и ждет этого. Все равно полковник с ними ничего не сделает – ворон ворону глаз не выклюет.

– Ладно, завтра сам отвезу тебя в госпиталь – полковник застегивает портфель – Отдыхай пока.

Нет, какие вежливые следователи пошли! И это внутренняя тюрьма Лубянки, где все стены пропахли болью и страданиями.

Измайлов и Андрей Николаевич уходят, а через час в мою палату привозят на каталке нового персонажа. Худой, молодой парень закутан в простыню, подкашливает в кулак. Я разглядываю его лицо и меня опять кидает в жар – сломанный нос, оттопыренные уши… Да это же Айзеншпис! Юрий Шмильевич. Собственной персоной.

Мысли начинают метаться словно потревоженные рыбки в аквариуме. Почему он? Зачем сюда?? Неужели они знают, кто устроил ограбление валютчиков?!

– Больные! Поворачиваемся на живот – в палате появляется медсестра, делает нам уколы. После процедуры Айзеншпис переодевается в пижаму, подходит ко мне и протягивает руку:

– Юрик.

– Леха.

Я отвечаю на рукопожатие, сажусь на кровати.

– Че-то кашель поднялся, затемпературил – Айзеншпис садится рядом, еще раз кашляет, но как-то не очень натурально – Перевели подлечиться. А ты чего?

– Воспаление легких – коротко отвечаю я и задумываюсь. Все это выглядит ну, очень подозрительно. Неужели Изаймалов о чем-то догадывается и решил подсадить ко мне жертву ограбления, чтобы посмотреть, как я отреагирую? Но ведь мы все были в масках – опознать нас Айзеншпис все равно не может. Тогда зачем?

– По какой статье сидишь? – интересуется мой… сокамерник. Его явно тянет поговорить.

– Без понятия – я пожимаю плечами – Обвинения еще не предъявили.

– Ни хрена себе! – возбужается Юрий – Вот это беспредел! Давай, стучи в дверь, пусть прокурора зовут. Без обвинения только на 48 часов задержать могут!