Я спас СССР. Том II
Шрифт:
– Может, стихи нам свои почитаешь?
– Оль, я похож на клоуна, чтобы весь вагон веселить? Давай отложим это до вечера.
– Как знаешь. Но раньше тебя незнакомые люди не смущали.
– Так я по электричкам раньше и не выступал.
Ольга замолкает, недовольно поджав губы, и наконец отстает от меня. Нет, а на что девушка рассчитывала?
Выехали мы в полдень, поэтому в Военно-исторический музей Бородино вполне успеваем. Там я за свою учительскую жизнь был не раз и не два. И всегда с удовольствием слушал экскурсоводов. Каждый из них рассказывает по-своему, и каждый раз я узнаю что-то интересное для себя. Вот и сейчас пожилая женщина-экскурсовод показывает исключительное знание предмета, студенты слушают ее открыв рты, не хуже школьников. И когда мы выходим из музея, долго еще обсуждают услышанное. Кто-то на память цитирует отрывки из Лермонтова, кому-то не терпится увидеть своими глазами Бородинское поле. Дружным табором мы отправляемся на место сражения.
– Тебе понравился музей? – Рядом опять нарисовалась неугомонная Оля.
– Понравился, – вежливо, но сдержанно отвечаю я.
– А в Бородинской панораме ты уже был?
Э-э… милая, на такое я больше не поведусь! От тебя потом не отделаешься. Поэтому вру, не моргнув глазом:
– Конечно, был, даже два раза.
На самом деле не два, а четыре. Один раз, когда еще сам учился в школе, а три опять-таки со своими учениками как преподаватель истории. Но вот Алексей Русин там побывать так и не удосужился.
– Жаль, а то бы вместе сходили… – в голосе Ольги сквозит разочарование.
Идем молча по проселочной дороге. Жужжат шмели и пчелы, июльское солнце конкретно так припекает. Раздеваюсь до голого торса, снятые рубашку и майку подсовываю под лямки рюкзака, чтобы не натереть ими плечи. Пылесос с интересом разглядывает меня. В ее глазах появляется блеск, дыхание учащается.
– Как-то не очень прилично так раздеваться, – тихим голосом говорит
– Мы же не в городе, – пожимаю плечами я.
Оля делает новую попытку завести разговор:
– А ты знаешь, я в «Советском экране» читала, что осенью здесь велись съемки нового фильма «Война и мир», представляешь?!
Представляю. И много чего мог бы тебе об этом рассказать. Но опять-таки лучше промолчу. Незаметно прибавляю ходу, чтобы вырваться в авангард. Входим в лес, и тут народ бросается собирать ягоды-грибы. Грибов, правда, пока немного – июль стоит сухой, а вот черника уже поспела. Ольга, вынужденная идти в хвосте и следить, чтобы никто не отстал и не потерялся в лесу, оставляет меня в покое.
Следующая ее атака на меня начинается после ужина на турбазе. Все, уже натрескавшись гречки с тушенкой, расселись вокруг костра и завели неспешные разговоры под чай с баранками. Парни решили вспомнить пионерское детство и испечь картошку в золе. А потом и до вина дело дошло.
– Русин, ты же у нас ближе всех к власти, рассказал бы, что там у них происходит?
– Почему это ближе? – напрягаюсь я.
– А кто у нас на сессии Верховного Совета в Кремле выступал?
– А… ты в этом смысле…
Вокруг костра воцаряется тишина. Всем хочется узнать больше, чем поведала «Правда» в своей короткой передовице.
– Да, Лех, расскажи! – Рыжий вихрастый Колька, с которым мы топали рядом от самого Бородинского поля и успели немного сдружиться, пересаживается поближе. – С чего они там наверху опять сцепились, как бульдоги под ковром? Понятно, что Никита всех достал своей кукурузой, но не настолько же, чтобы самолет его взрывать?!
Та-ак… похоже, не один Лева у нас «голоса» по ночам слушает, уж больно выражения знакомые. Нет, уж лучше я им свою версию изложу, чем они будут западную пропаганду друг другу пересказывать. Пора мне включаться в битву за неокрепшие умы двадцатилетних.
Конец ознакомительного фрагмента.