Я спасу тебя от бури
Шрифт:
Но на самом деле все было не так.
Я уже потерял ее.
Глава 1
– Папа?
– Да, здоровяк.
Солнце склонилось и висело ярко-оранжевым кругом в ореоле темного мангового цвета, заполняя небо от Амарилло до Одессы [5] и отбрасывая длинные тени от ржавых буровых вышек.
– Я кое-что не понимаю.
– Что именно?
Парнишка выстругивал деревяшку перочинным ножом с желтой ручкой и двумя лезвиями. Ему исполнилось одиннадцать лет, и сапоги
5
Одесса – город в штате Техас, население 120 тысяч человек.
Мальчик сделал круговое движение лезвием ножа, как будто нож стал продолжением его руки.
– Почему ты хочешь посолить что-то сладкое?
Я покачал головой и взъерошил ему волосы.
– Я уеду утром, когда ты проснешься. Дампс приготовит завтрак и отвезет тебя в школу.
Он кивнул, не поднимая головы. Удочка рядом с ним была прислонена к кузову грузового автомобиля; леска тянулась к красно-белому поплавку, прыгавшему посреди реки, а кусочек сосиски лежал на дне. Рыбе еще предстояло найти его.
– Я буду дома завтра вечером.
Он пожал плечами, ковыряя ножом деревяшку.
– Можно с тобой?
Я покачал головой, и он поднял глаза.
– Но я уже достаточно взрослый.
В этом утверждении заключалось все мировое бремя.
– Да, но мне нужно провести с ней какое-то время.
– Ты всегда так говоришь.
– Это так, но это правда.
– Когда я смогу увидеть ее?
– Не знаю, сын.
– Она почти не звонит.
– Я знаю.
Мальчишка прищурился.
– Хочешь взять цветы для нее?
Пастбище за рекой было усеяно первыми люпинами. Lupinus texensis. Цветок штата Техас. Через месяц Бог сделает поля голубыми, а небо красным.
– Думаешь, нужно?
Он кивнул.
– Ладно, соберу.
– Возьмешь немного для меня?
– Ага.
Я вытянул леску и подождал, пока он не насадил на крючок червя. Сын забросил крючок выше по течению и прислонил удочку к кузову, а потом вернулся к своей деревяшке.
– Папа?
– Да.
– Сколько ей еще осталось?
Я положил руку ему на плечо, и он отвел взгляд.
– Ты сам должен знать, – тихо ответил я.
Он подошел к календарю, висевшему на холодильнике. Каждое утро он ставил очередной крестик, а потом говорил, сколько дней еще осталось.
– Тридцать пять. – Он посмотрел на меня. – Она вернется домой, когда все закончится?
Я привлек его к себе, обхватив за плечо.
– Не знаю, сын.
Солнце закатилось, оранжевое перетекло в алое.
Я обнял его. Я никогда не лгал своему сыну.
– Не знаю, – он еще глубже вонзил лезвие в деревянную палочку, – я не знаю.
Глава 2
Трасса I-10 идет на запад. Луизиана в моем заднем зеркале, Техас за капотом. Снова
Я притормозил, посмотрел в зеркало заднего вида и вытер конденсат на внутренней стороне стекла грязной футболкой. Автомобиль пополз медленнее, почти остановился. Я не мог ничего разглядеть впереди. На соседнем сиденье лежали увядшие цветы.
Я так и не выбросил их.
Мои мысли блуждали где-то далеко. На меня смотрела моментальная фотография, прикрепленная изолентой рядом с датчиком топлива. При полном баке стрелка указывала на заляпанное мороженым лицо Броди. Он сидел у меня на плечах и в моей шляпе с поднятыми руками. Он был так горд собой. Я мысленно уносился куда-то вдаль; часть моего сознания управляла автомобилем, а другая часть поднималась на крыльцо в попытке ответить на вопрос сына. Эта дистанция лишь отчасти объясняла, почему я довольно мягко столкнулся с другим автомобилем впереди. Другая часть объяснения была как-то связана с тем, что он остановился прямо посреди автострады.
Я включил мигалку, отъехал на обочину, надел шляпу и плащ и пошел к окошку водителя. Когда-то эта была машина с кузовом «универсал» 1970-х годов с деревянной обшивкой салона. Большая часть этой обшивки исчезла. Молодая женщина – на вид лет тридцати с небольшим – при моем приближении вышла из машины. Она промокла до костей. С заднего сиденья доносился приглушенный и хриплый кашель.
Она выглядела изможденной и усталой. Среднего роста, немногим более пяти футов. Худощавая, со светло-каштановыми волосами, почти блондинка. Выцветшая футболка и очки. По ее лицу стекали капли дождя. Она обернула плечи грязным полотенцем. Одна линза ее очков была затуманена, а мост оправы сломан, так что они неуклюже скособочились на ее лице. Когда очки начали сползать по переносице, она раздраженно подтолкнула их пальцем.
– Какого черта вы не смотрите, куда едете?
Я оглянулся. Свет фар в отдалении приближался быстрее, чем мне бы хотелось. Иногда лучший способ обезоружить человека – это зайти с неожиданной стороны.
– Не заводится? – спросил я.
На заднем сиденье снова кто-то закашлял.
– Вы серьезно думаете, что я бы сидела тут, если бы двигатель не заглох?
Судя по выговору, она была не из Техаса, – скорее из Алабамы или южной Джорджии.
– Вы рулите, а я буду толкать.
Женщина закусила губу: конфронтация развивалась не по ее плану. Я снова оглянулся на фары приближавшегося автомобиля. Она уселась за руль, а я налег на задний бампер и вытолкнул ее на обочину, когда мимо промчался грузовик. Я подошел к окошку.
– Попробуйте завести двигатель и дайте мне послушать его звук.
Женщина повернула ключ; двигатель кашлянул, но не завелся. Она провела рукой по лицу и начала поднимать окошко.
– Спасибо. – Она попыталась улыбнуться. – Нам скоро должны помочь.