"я стала снова мамой!". (Из записок одинокой женщины)

Хвостов Александр Владирович

– Вы серьёзно?
– спросила Маша, тоже слегка успокоившись и вытирая слёзы (она даже не заметила, что я перешла на "ты"!).

– Абсолютно!
– уверенно сказала я.
– И ничего, что ты меня пока будешь звать тётей Таней; привыкнешь - назовёшь мамой. Или сделаешь это тогда, когда сама захочешь.

– Спасибо, тётя Таня, - сказала Маша, улыбаясь.
– А можно мне вас поцеловать? Просто так, потому что вы человек добрый.

– Можно!
– сказала я уже тоже веселее.
– Только одна маленькая просьба: давай попробуем быть на "ты"!

– Хорошо!
– сказала Маша.

Мы вновь обнялись и Маша как-то осторожно поцеловала мою щёку.

Я ответила ей тем же, после чего мы просто сидели в обнимку, забыв уже и про телевизор.

– Я обещаю тебе, тётя Таня, что буду любить тебя и стараться не обижать, - сказала Маша, спустя некоторое время.
– Ну, а если что-то не будет получаться - прости меня!

– Я тоже тебе обещаю, что буду любить тебя и не обижать, - ответила я и улыбнулась. Маша улыбнулась тоже.

– Знаешь, тёть Тань, - сказала Маша, немного погодя.
– Иногда, получая письма от моих однокашников, которым посчастливилось попасть в семью, где они мне писали, как у них всё хорошо и прекрасно, я думала: "Господи, ну, почему моя жизнь так по-дурацки сложилась, что у меня на этой земле нет ни одной родной души?". Да, я тоже ждала, когда и меня возьмут в семью, и до последнего в это верила... Но, увы. Да, было очень горько и обидно... Но, познакомившись с тобой, пообщавшись, узнав тебя немного и в итоге полюбив, как доброго человека, я подумала, что жизнь моя, может быть, правильно сложилась, что боженька специально не посылал мне родителей, дабы я сама нашла родную душу и привязалась к ней.

– И этой душой оказалась я, - констатирую я.

– Получается так, - ответила Маша.

Мы сидели молча, обняв друг дружку. Нам было хорошо в этот момент, в этой тишине. Всё было сказано и добавить к этому было нечего да и незачем. В какой-то момент Маша зевнула.

– Спать хочешь?
– спросила я.

– Очень, - ответила она.

– Ну, иди, прими душ, переоденься, а я тебе постель приготовлю, - сказала я.

Маша пошла в душ, а я за это время приготовила ей постель и переоделась в халат.

Маша вышла из душа, одетая в уже знакомую лёгкую пижаму с бабочками.

– Решила сегодня в пижаме спать?
– спросила я.

– Да, - сказала Маша, юркнув под пододеяльник.
– Сегодня вечер не такой жаркий, как это было в первые дни, - и поэтому нет надобности спать раздетой.

– Как хочешь!
– сказала я и присела на краешек кровати.

– Ты что, тётя Таня?
– спросила Маша удивлённо.

– Просто хочу поседеть с тобой ещё немного, - ответила я.

– Тётя Таня!
– воскликнула Маша, смеясь.
– Ты мне ещё сказку расскажи или колыбельную спой!

– Да легко!
– невозмутимо ответила я.

И тут мне вспомнилась колыбельная, которую для нас с Аней придумала Вера и подарила нам на 8-е марта. Я пела эту песню Анютке всегда, даже когда она уже выросла, но в минуты плохого настроения эта песня была просто утешительной. Вот она:

Спи, моя дочурка,

На руках моих,

Ночь пришла на землю -

И весь мир затих.

И, тебя качая,

Девочку мою,

Я шепчу на ушко,

Что тебя люблю.

И пока с тобою

Будем мы всегда -

Ни почём нам станут

Горе и беда!

Спи, моя дочурка,

Глазки закрывай!

Я с тобой, родная!

Спи же, баю-бай!

– Какая хорошая песня, - сказала Маша, едва отзвучали последние слова.
– Можно я тебя поцелую за неё?

– Пожалуйста!
– сказала я и Маша, сев на кровать, обняла меня и как-то осторожно поцеловала меня в щёку. Я нежно, по-матерински поцеловала её в ответ, мы пожелали

друг другу спокойной ночи и я пошла в душ. Когда я вышла - Маша уже спала. Я постояла возле её кровати, посмотрела на неё и подумала: "А, правда, она ещё ребёнок, добрый, милый и несчастный. Господи! Дай мне сил, чтобы дать этой девочке всю любовь, которую я имею". Постояв немного, я пошла в свою постель. И, лёжа там, я тихонько ещё раз всплакнула от счастья, что бог услышал меня и сделал так, чтобы я снова стала мамой.

***

Наступило утро. Солнце уже во всю освещало всё городское пространство, и хоть сейчас же лети к морю купаться и валяться на песке! Надо сказать, что я часов с четырёх лежала раскрытыми глазами: не спится - и хоть ты тресни! Чтобы не случилось такой неприятности, я тихонько встала с постели, взяла с моей тумбочки очки, блокнот и ручку, а после один из стульев и осторожно вышла на балкон, где, удобно устроившись, стала делать запись в моём дневнике.

Маша спит, как младенец - положила ладошки под щеку и сладко посапывает. Пусть поспит! Она вчера находилась от души, плюс ещё наш разговор, в котором было много чего сразу, добил её окончательно... Так что пусть поспит моя девочка!

Что я думаю о вчерашнем разговоре? Одно скажу честно и прямо: я не жалею ни о чём, что сказала Маше и сделала для неё, и обратно своих слов не заберу. Не важно, будет ли она звать меня матерью или нет, я всё равно не перестану её любить и приму с радостью в моём доме.

И я так же честно сейчас скажу, что мне будет глубоко всё равно и в эти моменты, и после, что обо мне подумают знакомые и незнакомые мне люди! Хотя есть один человек, чьё мнение мне бы было небезразлично и дорого.

Милая Анечка! Я знаю, что ты смотришь с неба на мамочку, видишь, как она купается в море, ходит в кино, в цирк, на концерты... и делает всё это с другой девочкой. Ты, наверно, думаешь, что я тебя забыла? Поверь, моя родная, мама тебя не забыла и не забудет никогда! Я очень тебя люблю, но мне плохо и тяжело сейчас, когда я совсем одна; и эта девочка тоже совсем одна - и ей тоже очень плохо. У тебя хоть я была, а у неё ни мамы, ни папы... Поверь мне, милая, это очень плохо и печально. Не обижайся, пожалуйста, на мамочку и не осуждай! Ведь ты всегда была доброй девочкой - и, я верю, что ты меня сможешь понять. Ну, вот и всё. Обещаю, когда приеду, так обязательно тебя проведаю. Не скучай!

– Тётя Таня, вы где?

Когда я вернулась в комнату, то увидела Машу с испуганным глазами: она просто потеряла меня.

– Я здесь, Машуля!
– говорю я, таща за собой стул.
– Доброе утро!

– Доброе утро, - ответила она.
– Просыпаюсь - в комнате тишина; поворачиваюсь, смотрю по комнате - ни души и записки нет... Ну, и мне стало как-то страшновато.

– А я на балконе сидела и писала, - сказала я.
– Что ты, что ты, моя ласточка! Как я тебя брошу одну?

– Спасибо вам большое, - сказала Маша.
– Дай бог вам здоровья! Вы, правда, добрый человек.

– И тебе, моя милая, тоже большое спасибо за эти слова и также здоровья!
– сказала я Маше, обнимая её.
– А мы разве снова на "вы"?

– Ой, прости!
– сказала Маша.
– Я просто забыла, что мы со вчерашнего вечера на "ты". Я пока ещё не привыкла, что могу обращаться к тебе, как к матери.

– Ничего!
– ответила я, улыбаясь и обнимая её снова.

– А можно попросить тебя поцеловать меня, как вчера?
– спросила Маша меня.

– Конечно!
– сказала я Маше и тут же оставила на её щеке нежный поцелуй. Маша робко поцеловала меня в ответ.