Я стала злодейкой в романе, но не помню, в каком
Шрифт:
— Вы что-то хотели, леди? Может быть что-то передать Его Высочеству?
— Я полагаю, он пошел к леди Амалии лечить головную боль после сложной дороги. Разве ты собираешься к ней? — я смотрела ему прямо в глаза. — Возможно, вы не закончили разговор?
— Главное, что у вас, госпожа, его закончить получилось, — Ролан кивнул и покинул комнату.
Вот упрямый! И Амалия со своим божественным расположением! Энн, которая все это время притворялась предметом мебели, отмерла и непонимающе смотрела на меня. Я раздраженно начала снимать платье.
— Ну же, помоги мне, —
— Знаете, а в новой книге Гелео проблема корсета решается намного проще, — пробормотала она. — А Роджер…
— И ты туда же, Эшли, — я, наконец, высвободилась из дорожной одежды. — Давай сегодня не будем ни о Гелео, ни о Роджере.
Когда она успела это прочитать? Возможно, я зря подсадила Элис на книги.
Я залезла в заранее приготовленную ванну. Отмокать долго не вышло: вода быстро остыла, да и спать хотелось больше, чем лежать в ванне в дорожной гостинице. Я вылезла, надела ночное платье и забралась в кровать.
Простыни были шершавые, матрас и подушка — жесткими, а одеяло пахло старостью и мокрой шерстью. Всё же кровать Летиции избаловала меня. Поняв, что легко заснуть не получится, я позвала Энн и попросила принести теплого молока с печеньем.
К счастью, долго ждать не пришлось, вскоре дверь открылась.
— Поставь на столик, — сказала я, а потом ощутила это знакомое чувство. Ощущение, без которого я уже начинала скучать. Его ауру.
А потом я увидела Ролана. Он был уже полностью без доспехов, только в льняной рубахе без рукавов и свободных штанах. Такой непривычно-расслабленный. Но только лишь внешне.
— Энн попросила передать, — сказал Ролан, ставя поднос на стол. — Доброй ночи, госпожа.
Он развернулся, чтобы уйти. А я внезапно поняла, что, если он сейчас уйдет, то мы так и продолжим дуться друг на друга. По крайней мере, Ролан продолжит сомневаться в том, что же произошло в карете между мной и Юстафом.
— Стой! — я спрыгнула с кровати и так быстро, как могла, поймала его за руку. — Прошу, не уходи.
Ролан вздрогнул от моего прикосновения, обернулся и посмотрел на меня. Синева в его глазах потемнела, а между бровей появилась едва заметная складка. Он явно сомневался. Но вот вопрос: в чем? Я думала, между нами уже всё понятно.
— Это неправильно, если наедине с молодой незамужней девушкой в комнате будет мужчина, — сказал он, отведя взгляд. — Тем более, когда она обручена.
— Я несколько раз пыталась добиться разрыва помолвки, — прошептала я. — Меня не слышат. Услышь хоть ты меня: останься.
Он кивнул, закрыл дверь и огляделся в поисках стула. Я взяла свое молоко и залезла на кровать. Ролан продолжал стоять. Мой рыцарь. Я улыбнулась и похлопала рукой по одеялу рядом. Он подумал, вздохнул и примостился на краешек одеяла.
— Ты знаешь, из Юстафа очень плохой собеседник, — с улыбкой сказала я.
— Да, он немногословный. Но говорят, девушки, к которым он проявлял благосклонность, потом не жаловались, — глядя куда угодно, только не на меня, отозвался Ролан.
— Ты на что-то намекаешь? — я почувствовала, будто мне дали пощечину. Неужели он обо мне такого мнения? Может, в этом мире не принято первой целовать мужчину,
— Только на то, что император будет рад скорому появлению наследника, — тихо сказал Ролан.
Я поперхнулась молоком, закашлялась и выронила стакан. К счастью, он упал на пол, а не на кровать, а то, учитывая события сегодняшнего дня, мокрая кровать была бы вишенкой на торте.
— Уходи, — сказала я сквозь зубы.
Ролан не сдвинулся с места.
— Уходи! Я передумала, — я попыталась скрыть выступающие слезы и опустила голову.
Несколько секунд рядом не было ни малейшего движения. Потом аура Ролана вспыхнула, будто от дуновения ветра резко погасли все свечи, и я ощутила его губы на своих. Чувства накрыли как лавина. Сперва по телу прокатилась волна мурашек и время замедлилось, а сердце наоборот, часто забилось. А потом замерло в щемящей тоске о том, что вот, он так близко, любимый, верный и, я верила, любящий. И в то же время между нами столько преград. Еще каких-то несколько дней, и меня могут выдать замуж за человека, которому я не нужна, и который не нужен мне.
Но что, если я просто ослушаюсь? Если последую зову своего сердца? Одной лишь мысли было достаточно для принятия решения. Я обняла Ролана и притянула к себе. Его горячие руки скользнули по моей спине и сжали бедра.
Уже не думая ни о чем, кроме близости Ролана, я схватила за края его рубашки и стянула ее. Он помог это сделать и медленно, аккуратно, как хрустальную, опустил меня на подушку. В тот момент я забыла о всех неудобствах: и подушка, и матрас показались мягче перины. Я пылала от прикосновений мужских рук, растворялась в горячих поцелуях и отвечала ему взаимностью. Ролан сжимал меня в объятиях с таким отчаянием, будто делал в последний раз, будто пытался запечатлеть каждую частичку меня. И при этом я все равно чувствовала, как он сдерживает себя. Я боялась, что он засомневается и сбивчивым шёпотом молила его не уходить.
Я не смогла понять, в какой момент мой разум затуманился. Граница сна и реальности исчезла. Я будто бы и спала, и бодрствовала. Мои руки безвольно упали на простынь. Ролан оторвался от моих губ и крепко обнял меня, тяжело дыша.
«Прости, Летти», — до сознания долетел шепот.
Те же руки, которые несколько мгновений назад дарили нежность, завернули меня в одеяло, как в кокон. Я перестала чувствовать ауру своего рыцаря. Затем меня осторожно подняли на руки и понесли. Перед глазами мелькала мутная картинка: окно, небо, усеянное звездами, темный двор с силуэтами построек. Почти абсолютная тишина, лишь тихое сонное пофыркивание лошадей.
Меня подкинуло, я оказалась в кольце мужских рук, прижимающих меня к мускулистой груди. Я не сразу поняла, что передо мной грива и уши коня.
Мы рысцой выехали из конюшни и пустились в галоп. Меня окутывал знакомый запах защиты и спокойствия. Но что-то было не так.
Морок начал рассеиваться, и я смогла сконцентрировать взгляд. Ролан хмуро смотрел вперед. В его лице было что-то жесткое, опасное, что пугало даже больше, чем спрятанная сейчас аура. Он принял решение. Но какое?
Страх расползался по телу, грозя превратиться в панику. Похищение? Почему? На кого он работает? Не зря же Нема предупреждала о нем.