Я стану Императором. Книга II
Шрифт:
Я знал это, потому что такой же нитью был вышит герб у Пашки на парадной форме. Он мне все уши прожужжал, рассказывая, насколько это модно и пафосно.
К слову, скатерть, используемая Хокусом была простой, но старой. Сделанная из льна, герб Ордена Войны был нанесён на неё простой, уже довольно выцветшей, красной краской.
Библиотека также явно уменьшилась. Насколько я знал, половина книг была собственностью Ордена Войны и Хокуса лично, поэтому при отбытии из Академии, основное место в его багаже занимали именно книги. Помню,
Куда Хокус отправил свои вещи я не знал. Предполагаю, что в одну из немногочисленных Обителей Ордена Войны.
Простая деревянная кровать с тонким матрасом, была заменена на другую, матрас у которой, судя по внешнему виду создавал для отдыхающего несравненно больший комфорт. Всё, начиная от новых занавесок, заканчивая новым столом, указывало на то, что новому владельцу не чужда тяга к комфорту.
Сам новый владелец сидел за столом, листая экран в планшете. Даже его зеленая роба была выполнена из дорогого материалы, который слегка переливался под попадающими на него солнечными лучами из широкого окна.
— Садись, курсант! — недружелюбно буркнул он, кивнув головой в сторону стула.
А вот это старый стул я помню. Я часто сидел на нём, когда Хокус угощал меня чаем и мы вели долгие беседы.
Брат Партус явно пренебрегал физическими упражнениями и, наверняка, позволял себе некоторые кулинарные излишества. Потому что иметь лишний вес, при разогнанном метаболизме Одарённого это нужно было очень и очень постараться. Выглядел он лет на тридцать при том, что ему было около пятидесяти — по меркам Одарённых он только вступал в период зрелости.
Небольшой двойной подбородок, немного обвисшие щеки, крупный нос и маленькие глубоко посаженные глазки — такая внешность не вызывала симпатии, а, наоборот, производила несколько отталкивающие впечатление. Длинные ухоженные волосы были собраны в хвост и отливали блеском помады, нанесённой на них. Это было также очень странно после короткого седого ёжика инквизитора Хокуса.
— Зачем ты спровоцировал Дерека Нортона на конфликт? — как ни в чём ни бывало задал вопрос инквизитор, не отрываясь от экрана планшета.
— Извините? — немного оторопел я.
Партус поднял на меня свои маленькие глазки.
— Курсант, ты тупой? Что не понятно в моём вопросе?
Я вдохнул и выдохнул. Вот значит, как.
— Нет, Господин инквизитор, я не тупой. Просто меня удивил ваш вопрос. Я никак и ничем не провоцировал курсанта Нортона на конфликт. В этот раз инициатива «вызова» была его.
— В «этот раз»? — нахмурился инквизитор.
— Не секрет, что между мной и Нортоном были некоторые разногласия, которые, иногда, мы
— Судя по той информации, что у меня есть, — инквизитор кивнул на экран планшета. — Вашим «решением вопроса» были постоянные избиения курсанта Нортона. Так?
— Избиения? — еще до моего прихода сюда, я дал себе слово не вестись на возможные провокации, но Хаос подери этого инквизитора!
Я опять вздохнул, успокаиваясь, и начал произносить заученный пункт «Правил Академии» в части «вызовов».
— Согласно «Правил Академии», допускаются…
— Не нужно мне цитировать правила, — перебил меня инквизитор. — Я их прекрасно знаю и без тебя. Меня интересует другое. Зачем ты постоянно издевался над Нортоном?
— При всём уважении, Господин инквизитор, слово «издевался» ни коим образом не подходит для описания наших взаимоотношений в целом и «вызовов», в частности.
— Да ну? — ухмыльнулся Партус. — А как же еще это можно назвать? У Нортона же против тебя на ринге не было никаких шансов. Ведь так?
Я снова пожал плечами.
— Все курсанты изначально равны и Нортону ничего не мешало повышать свои навыки рукопашного боя для более успешного противостояния на ринге.
— А ты не только самый сильный на курсе, но, похоже, и самый умный, ведь так? — недобро прищурился толстяк.
— Мой средний бал на курсе лишь однажды, во втором семестре девятого курса уступал Инессе фон Таубе. Всё остальное время да, я имел и имею лучший бал.
— А я сейчас не про средний бал спрашиваю, а про твою способность дурить всем мозги. Я искренне не понимаю брата Хокуса, который потворствовал твоим поступкам и недостойному поведению!
Я разозлился.
— Только не нужно приплетать сюда покойного инквизитора Хокуса!
— Что?!! — удивился Партус. — Ты будешь мне указывать, что делать, сопляк?
Я почувствовал напряжение в голове, как будто кто-то медленно сдавливал мне череп. Боль была терпимой, поэтому я одёрнул себя, чуть было не врубив Пузырь. А ведь это, похоже, входит у меня в привычку.
Он не мог нанести мне вреда, показать свою власть — да мог, но это было как-то… мелочно. Поэтому я просто закрыл глаза, сосредоточившись на дыхании и стараясь игнорировать неприятные ощущения. Давление некоторое время нарастало, но потом, внезапно, сошло на нет.
Я открыл глаза и увидел злобную усмешку инквизитора.
— Выбирай слова, курсант, когда разговариваешь с инквизитором!
Я благоразумно молчал.
— Итак, я повторяю свой вопрос. Зачем ты спровоцировал курсанта Нортона на конфликт?
Я решил тоже повторить свой ответ.
— Я никак и ничем не провоцировал курсанта Нортона на конфликт. Инициатива «вызова» исходила от него.
Партус барабанил пальцами по столешнице и неприязненно меня рассматривал.
— Так, похоже нам необходима очная ставка. Вставай, Ноунейм, прогуляемся в карцер.