Я стану тобой
Шрифт:
– Я знаю, о чем ты думаешь, – тихо сказал Киба, – только вряд ли у тебя это получится.
– А я всегда знал, что ты далеко не глуп. И сейчас мигом сообразил, что к чему, молодец. Хорошо держишься. Я тебя таким еще не видел. Что ты задумал?
– А ты угадай!
– Ну, хватит! – оборвала их Лидия. – Прекратите переговариваться! Ступайте куда велено и приступайте к ужину, ежели аппетит не пропал. Воды я вам принесу.
– Лучше бы чайку, – усмехнулся Киба.
– Лида, сделай им чаю. Не звери же мы, – вздохнула Машенька,
– Нагляделись уже, – нахмурилась Лидия.
– Нет, вы посмотрите! Перед вами стоят два симпатичных мужчины…
– Спасибо вам, девушка! – с чувством сказал Киба. Тычковский промолчал, но, видимо, взял себе на заметку.
– Не за что. Нам по телевизору сказали, что один из них маньяк. Слышали? По те-ле-ви-зо-ру, – по слогам выговорила Машенька. – Разве можно верить хоть единому их слову? Разве можно верить милиции? Тем более врачам? Да еще психиатрам? Что они вообще понимают?
– Точно! – хором сказали Кит и Лева. Один среагировал на милицию, другой на психиатров.
– Я бы вообще их не запирала, – закончила свою мысль Машенька.
– Ну уж нет! Как я сказала, так и будет! – Лидия крепко сжала ружье. – Ты, девочка, еще жизни не видела. Мало ли кто как выглядит и кто что говорит? Запомни: никому нельзя верить. Ни единому слову. Все лгут. Или же недоговаривают. Поэтому этих двоих на ночь надо запереть. Все, пошли!
– Как скажешь, хозяйка, – пожал плечами Киба и первым двинулся к двери. – Меня, как я понял, в чулан. Это где?
– Как выйдешь – направо. А ты налево, – сказала она Тычковскому.
Вся честная компания вышла в сени. Здесь было прохладно, но, разгоряченные жаром печи и переживаниями, они не чувствовали холода. Вдруг что-то громыхнуло. Все невольно вздрогнули.
– Это на крыше, – хмуро сказал Кит. – Ветер-то какой? Почти ураган!
– Метель, похоже, не то что не унялась, а еще сильнее стала, – вздохнула Машенька.
– Снегу наметет – жуть! – поддержал ее Лева.
– Ниче, у Хватовых трактор есть, – беспечно сказал пьяненький Микоша.
– А с моей машиной что будет?
– А че с ней будет?
– На трактор, что ли, ее грузить? Если не заведется?
– А че? У Хватовых и грузовик есть.
– Чего у них нет, у твоих Хватовых? – разозлился вдруг Лева.
– А все у них есть!
– Прямо Терминаторы из Гадюкина!
– Ты Хватовых не замай, пацан! Это, я понимаю, люди! Как знали: и кабанчика закололи, и брагу поставили. И трактор у них есть. А ты метели испугался. Пацан! – сплюнул Микоша.
– А ты алкаш, – огрызнулся тот.
– В рядах товарищей согласья нет, – заметил Киба.
– Общее у них только одно: диагноз, – откликнулся Тычковский.
– Без разговоров! – одернула их Лидия. – Шагайте каждый в свою камеру!
– Железная дама, – заметил Тычковский. – И откуда только
– Только не надо нам столько гвоздей, – хмыкнул Киба. Лева хихикнул.
Первым заперли доктора. В чулане, где совсем еще недавно Кит долго искал ружье. Здесь и в самом деле было темно, зато не так холодно, потому что не дуло: все стены были бревенчатые. На лавке лежал овчинный тулуп.
– Не хоромы, – вздохнул Киба, войдя в отведенную ему камеру и оглядевшись там. – Вот уж не думал, что ночевать придется здесь, а не у себя дома. А жена-то ждет, волнуется.
– А вы ей позвоните, – откликнулась сердобольная Машенька. – Я вам дам телефон.
– Нет! – отрезала Лидия. – Сказала: до утра.
Она наконец-то рассталась с ружьем, приставив его к бревенчатой стене, взяла висевший тут же на гвоздике ржавый амбарный замок, вынула из него огромный железный ключ, тоже ржавый, и просунула дужку в кольца, одно на двери, другое на косяке. Ей пришлось сделать усилие, чтобы ржавые дужки сомкнулись. Раздался отвратительный скрежет: ключ с трудом повернулся в замочной скважине, потом щелчок.
– Вот и все, – с удовлетворением сказала Лидия, опуская ключ в карман своей длинной темной юбки.
– Свет только не выключайте, – попросил Киба. – Я мышей боюсь.
Выключатель был снаружи.
– За электроэнергию не расплатишься, – проворчала хозяйка, но просьбу выполнила. Свет, хоть и тусклый, в чулане остался.
– И чаю принести не забудьте! – глухо сказал из-за двери Киба. – Не жарко здесь.
– Хорошо, принесем! – крикнула Машенька, на которую Лидия посмотрела неодобрительно.
– Теперь ты, – сказала она Тычковскому. – Ступай налево.
Горенка оказалась пыльной комнатой с одним узеньким окошком, да и то оно выходило не на улицу, а в темные сени. У одной из стен стоял старый диван, у другой – кровать с панцирной сеткой, в углу этажерка, заваленная всякой всячиной, а посредине стол, под него был задвинут калорифер.
– Апч-хи! – громко чихнул, едва войдя в назначенную ему хозяйкой камеру, Тычковский. Здоровья ему никто не пожелал. – Не хоромы, – сказал он, точь-в-точь как недавно Киба. – И холодно.
– Под столом обогреватель, – напомнила Лидия, с трудом закрывая за ним тяжелую дверь. Дерево разбухло от влаги. – Взять бы с вас обоих за свет рубликов по двести. Мы с Колей не миллионеры. Сами видите, как живем.
– Вот деньгами, извини, не запасся, хозяйка. Пациентам в дурке зарплату не выдают.
– Расскажи мне еще, как там, в дурке! А вот второго-то замка у меня нет, – с сожалением заметила Лидия. – Слышь, Кит? Что делать-то?
Тот угрюмо молчал.
– Господи, да закрой ты дверь на задвижку! – не выдержала Машенька. – Я тебя уверяю: никто из нас не пойдет спасать маньяка. И куда ему деваться, если даже откроют дверь? Слышишь, какая метель? Если только он самоубийца, – тихо добавила она.