Я стою миллионы
Шрифт:
— Если у меня появятся еще какие-то вопросы, я свяжусь с вами, а сейчас позвольте попрощаться. — Я поднялась с кресла.
Сан Саныч, зная, что я не боюсь ходить одна по вечерам и при необходимости могу за себя постоять, все же спросил из вежливости:
— Таня, может, я провожу тебя?
— Спасибо, Саныч, я сама, здесь пять минут езды, я возьму машину.
— Ладно, — согласился Саныч, — ты взрослая девочка, знаешь, что делаешь.
Машину ловить я не стала, решив, что прогулка по ночным, дышащим весенней прохладой улицам поможет мне предварительно
При первичном рассмотрении, ситуация выглядела так: нью-йоркская фирма Джона и Эрика Горбински занималась куплей-продажей недвижимости в Америке, Европе и России, имела филиалы в Лос-Анджелесе, Амстердаме и Париже. Совладельцем фирмы был некий Авраам Бронштейн, так же, как и отец с сыном, выходец из России.
В филиалах фирма держит своих агентов: в Европе — Фридриха Штерма, в Америке — Бронштейна и Голдсмита. Бронштейн с младшим Горбински к тому же контролировали бизнес в России.
Кроме всего прочего, Эрик приторговывал картинами и антиквариатом, в этом бизнесе его партнером был Ридли Торнтон, владелец картинной галереи в Нью-Йорке, жена которого когда-то была подругой Эрика.
В России Эрик и Бронштейн вели дела с Дроздовым, генеральным директором «Тарасовгазпромсервиса», с которым познакомил Эрика Бронштейн.
Дроздов покупает недвижимость за границей и часть ее стоимости оплачивает наличкой, уходя от налогообложения.
Джон Горбински практически не интересовался деятельностью Эрика в сфере картинного бизнеса, и кроме того, что свои дела Эрик вел с Ридли Торнтоном, он ничего определенного сказать не может.
Анализируя исходные данные и задаваясь старым как мир вопросом: кому выгодно убийство, я была склонна сделать предположение, что в смерти Эрика могли быть заинтересованы все названные господа. Чтобы сделать определенные выводы, придется прозондировать всех, начиная с Дроздова, потому что он обитает в Тарасове.
Я шла по пустынным тротуарам, навстречу мне время от времени попадались влюбленные парочки, которые боязливо жались по углам, обтирая спинами пыльные стены, кое-где весьма густо покрытые непристойными граффити.
Весна, что называется, ударяла по мозгам не хуже «Советского шампанского». Может, и не шампанское ударило в голову шедшему прямо на меня довольно высокому и плечистому парню в турецком джемпере и тренировочных штанах с лампасами, но он приблизился ко мне вплотную, обдав прогоркло-кислым жаром своего дыхания, и, несвоевременно икнув, без всякого стеснения, с бесцеремонной фамильярностью громко предложил:
— Красавица, бухнуть со мной не хочешь?
Я, занятая своими мыслями, просто слегка отстранила его, освобождая дорогу, в глубине души надеясь, что он тут же забудет о своем предложении и проследует мимо, но он поймал мою руку и с силой притянул к себе.
— Пойдем, бабки есть, че ты дергаешься?
У меня было не боевое настроение, после всего пережитого за сегодняшний день я чувствовала себя подавленной и уставшей, хотя мои размышления,
Его наглая настойчивость в последний момент вывела меня из себя, плантажным плугом взрыхлив целину моего «олимпийского» спокойствия.
— Пошел вон, ублюдок. — Я еще раз попыталась оттолкнуть его.
Но он с такой силой вцепился в рукав моего пиджака, что выбора у меня не осталось. Я не без труда разжала его пальцы и, ухватившись за средний и указательный, развернула его ладонь вверх. После этого мне осталось только приподнять его руку чуть выше головы, беря пальцы на излом. Он приподнялся на цыпочки, пытаясь уменьшить причиняемую ему боль, и взвыл, как сирена.
Когда он прекратил орать, я, передразнивая его, наигранно-сюсюкающим тоном спросила:
— Че ты дергаешься, пойдем побухаем, или передумал?
Он вылупил свои пьяные зенки и с плаксивостью в голосе протянул:
— Больно же, блин!
— А ты как думал! Вали отсюда, если не хочешь остаться без руки, — угрожающе посоветовала я и пренебрежительно оттолкнула его.
Встряхивая кистью и потирая пальцы, он быстро, насколько позволяло ему хмельное его состояние, пошел прочь.
Глава 2
Тарасов
18 мая
00 час 35 мин
Я долго не могла уснуть, беспрестанно ворочаясь в кровати. Мой взбаламученный мозг напоминал центрифугу, в которой вращались отдельные мысли, догадки, предположения. Иногда мои бестолковые мыслительные усилия захлестывала волна бесполезно-горестных воспоминаний, переживаний и сожалений.
Я не помню, как уснула, обессилев от этого лихорадочного кружения и борьбы.
На следующее утро, приняв душ и перекусив, я устроилась в кресле рядом с телефоном. Разыскав в телефонном справочнике «Тарасовгазпромсервис», набрала номер генерального директора. Приятный женский голос заученно произнес:
— Доброе утро, «Тарасовгазпромсервис».
— Здравствуйте, я бы хотела услышать Александра Владимировича.
— Представьтесь, пожалуйста, — безучастно попросил голос.
— Моя фамилия Иванова, но Александр Владимирович, боюсь, меня не знает.
— По какому вопросу? — так же равнодушно поинтересовались на том конце провода.
— По важному, очень срочно! — Я постаралась произнести это как можно убедительнее.
— Минуточку, я узнаю. — Трубка замолчала.
Вскоре я услышала:
— Александр Владимирович занят, попробуйте перезвонить после обеда.
— Девушка, — не теряла я надежды, — скажите, что это по поводу Эрика Горбински, пусть Александр Владимирович скажет, когда он сможет меня принять.
— Повторите фамилию, пожалуйста, — в ее голосе появились нотки заинтересованности.