Я стройнее тебя!

Рид Кит

Она прижала его к стенке.

— Что еще за другой вопрос?

Он имел в виду женщину, с которой встречался. И говорил о ней в прошедшем времени. Теперь с этим покончено.

А сколько еще других женщин у тебя было, Ральф? Сколько их все-таки было? Откуда ей знать. Спросить у него она не могла. Он высвободился и теперь, держа Энни за костлявые плечики, метал громы и молнии.

— Знаешь, для таких девочек, как ты, есть специальные заведения.

— Не надо!

— Маргарет, дай мне телефон.

— Только

не это! — Всхлипывая, Энни поклялась исправиться, набрать вес, есть так, как будто идет на рекорд, все, что угодно, только бы они разрешили ей остаться дома. Ральф тоже пообещал вести себя хорошо, а что оставалось делать Марг? Только поверить. А ведь они просто говорили то, что ей хотелось от них услышать, да?

Обещания не выполнялись, за ними следовали расспросы, и в ответ она слышала вранье. Энни лгала. Она обещала, что станет лучше питаться, а на самом деле намеревалась и дальше морить себя голодом, а Ральф? Лгал ли ей и Ральф?

Потом наступило время неприятных открытий. Следовали мольбы, ультиматумы, новые обещания, которые тоже нарушались, особенно обещания Энни. А как насчет Ральфа? Марг до сих пор этого не знает. Она плакала:

— Ральф, так продолжаться не может.

Уверенным жестом, как фокусник, показывающий первый трюк своего представления, Ральф указал на Энни и проревел:

— Так больше продолжаться не может!

Потом Ральф позвонил Преданным Сестрам, и так унизительно было выслушивать упреки:

— Миссис Аберкромби, ребенок ни в чем не виноват, виноваты вы. Как вы такое допустили?

Потом были горе и шок: они забрали у нее Энни. Когда эти женщины пришли за ней, Энни рыдала и просила ее отпустить; она хватала Марг за руки:

— Мама, спаси меня!

Марг, крепко держа дочь за согнутые пальчики, твердила:

— Я постараюсь.

Ральф покачал головой.

Цепляясь за Энни, Марг просила:

— Ральф, я тебя умоляю! — А когда их оторвали друг от друга, и Преданные Сестры затащили девочку в фургон, воздух огласило тоскливое гортанное «Не-е-е-ет», раздавшееся из уст и матери, и дочери.

После того как увезли бедняжку Энни, Марг рыдала несколько часов, а Ральф, столько раз просивший прощения и столько наобещавший, куда-то ушел из дома. Он возвращался поздно и отказывался говорить, где был. В обителях Преданных Сестер действуют те же правила, что и в лучших центрах детоксикации. В конце концов, ведь это та же самая программа, только несколько более сложная. Ничто так не опьяняет, не является такой сокровенной тайной, как пища, которую мы решаем отправить в рот или от которой отказываемся. Правила таковы: первые шесть месяцев — никакого общения с родителями. Местонахождение заведения, куда определяют вашу дочь (это случается только с дочерьми), вам не сообщается, для вашей общей безопасности. Эти женщины добиваются успеха в ста процентах случаев. Они

так неумолимы! «Не надо звонить нам. Мы сами с вами свяжемся».

Считать ли это угрозой? Марг до смерти не хватает Энни. Она стыдится Энни, но так без нее скучает. «По крайней мере, — говорила себе Марг, когда они заперли Энни в фургоне и увезли ее, — по крайней мере, со мной двойняшки». А теперь и их нет.

Марг неожиданно отвлекает звуковой сигнал. Она забыла отключить сотовый телефон.

Из трубки доносится голос мужа, сопровождаемый потрескиванием.

— Где ты?

— Ральф? — Она прекрасно знает, что это Ральф. — Это не важно, Ральф. Где ты, черт возьми, был?

— Я-то где? А где мне еще быть? Дома.

— Я не об этом. Где ты был сегодня вечером? Двойняшки пропали.

— Марг, мне пришлось задержаться, у нас было… Как двойняшки пропали?

— Где ты был, Ральф?

— Не волнуйся, они, наверное, просто…

Много всего накопилось за долгое время — горечь от его измены, обиды за то, что он пренебрегал ею. Рассвирепев, она прерывает его глупые попытки сбить ее с толку. Она вопит:

— Да где ты, черт возьми, был все это время?

— Какое тебе дело, Марг? Теперь я дома. Возвращайся домой и ложись спать.

— Спать! Ральф, а как же двойняшки!

— Тебе стоит хорошо выспаться, как следует отдохнуть, ведь впереди такой важный день.

— Что?

— Ты же помнишь. — Он, как ребенок, пытается говорить загадками. — Завтра.

Клиника «Пришло время». Она туда вовсе не хотела, это была идея мужа. Наконец она находит в себе силы ответить, и голос у нее дрожит от гнева.

— Ты имеешь в виду, что я должна пойти и лечь под нож, чтобы мне перекроили лицо?

— Не надо драматизировать, это всего лишь небольшая…

Она не дает ему договорить.

— Как ты можешь, сейчас, когда наши…

— Согласись, милая, ты всем нам окажешь огромную услугу.

Ты ошибаешься, Ральф.

— А ты знаешь, что я чувствую, когда думаю об этом?

— Милая, кому же нравится смотреть, что ты ходишь таким страшилищем?

— Страшилищем, значит. — Она взрывается и орет: — Как будто, будь я не такой уродиной, ты оставался бы дома, а не шлялся бы по бабам.

— Как ты выражаешься, — сердито отвечает он. — Мужчины не…

— Это ты во всем виноват!

— Минуточку, Маргарет.

— Ты испортил Энни жизнь своими придирками. — Голос ее эхом разносится по опустевшему торговому центру. Ее муж перешел все границы. Он еще тепленький, прямо из постели какой-то девки, а что у него за самообладание! Отправлять жену на пластическую операцию, пока сам… Правда вырывается у нее исподволь, потрясая ее. — Но я не дам тебе разделаться и со мной тоже!

Она почти видит, как забегали глаза Ральфа.

— Так что, Маргарет? Ты потеряла двойняшек?