Я - судья. Божий дар

Устинова Татьяна Витальевна

— «Олег Шипилов отличается уважительным отношением к окружающим людям, всегда готов прийти на помощь, он аккуратен, исполнителен, неоднократно занимал призовые места в конкурсах…» — продолжал зачитывать адвокат. Теперь это, кажется, была характеристика из кружка моделирования, который Шипилов посещал в детстве.

Лена ударила молоточком по столу. Пора было прекращать балаган.

— Это к делу не относится!

Адвокат сыто улыбнулся — точь-в-точь кот, добравшийся до миски со сметаной, только что усов не облизывает.

— Позвольте, ваша честь, напротив, это имеет к делу самое непосредственное отношение!

— Поясните, — потребовала Лена. — Как относится

к делу любовь обвиняемого к авиамоделированию?

— Напрямую. Я счел своим долгом предоставить суду сведения, характеризующие личность подсудимого. По закону, характеристика личности должна быть по возможности приобщена к делу.

— Думаю, приобщать к делу характеристику из кружка авиамоделирования не обязательно.

— Напротив, ваша честь, — осклабился адвокат. — Суд обязан собрать максимально полные сведения о подсудимом, это называется «сведения, характеризующие личность обвиняемого» и рассматривается как часть доказательной базы. Ваш отказ приобщить к делу одну из характеристик моего подзащитного — прямое нарушение Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Я настаиваю на приобщении к делу характеристик! В противном случае воспользуюсь своим правом требовать отвода судьи.

Лена почувствовала, как лицо заливает краской. В кодексе действительно написано, что надо собрать сведения, характеризующие личность? Или нет? Она должна была это знать. Более того: знала, совершенно точно знала. И — забыла. Идиотка! Стараясь не выдать паники, Лена посмотрела на Говорова. Но тот продолжал черкать в блокноте. Похоже, крестики-нолики ему наскучили. Теперь Говоров рисовал самолетики и, когда адвокат Шипилова пригрозил Лене отводом, даже головы не поднял. И что ей прикажете делать? На глазах у всех листать кодекс, расписываться в собственной некомпетентности? Позорище… Лена перевела взгляд на Диму. Господи, ну чем ей Дима-то поможет? Но он помог. Покосился на адвоката и уверенно кивнул: мол, прав адвокат, Елена Владимировна, все так.

Лена набрала в грудь воздуха, опустила молоточек на стол:

— Суд определил приобщить характеристики к материалам дела. Можете продолжать.

Адвокат Шипилова продолжал читать характеристики еще минут сорок. Исчерпав запас характеристик, он жестом фокусника извлек из портфеля еще одну увесистую папку — заключение психолого-педагогической экспертизы относительно личности обвиняемого. «Сколько их там у него еще, этих характеристик и заключений? Какой-то бездонный портфель, честное слово, — с тоской подумала Лена. — Закончатся у него когда-нибудь эти папки или нет?» Хотя не исключено, что, если папки когда-нибудь закончатся, адвокат вытащит из портфеля кролика, и ей придется выслушать прочувствованную речь о том, как Олег Шипилов об этом кролике заботился и самолично рвал для него траву на приусадебном участке.

Заключение экспертизы адвокат, само собой, тоже хотел бы процитировать, приобщить к делу, а также пригласить в зал заседаний психолога, проводившего экспертизу, для дачи разъяснений.

— Суд не назначал проведения экспертизы, — попыталась возразить Лена. — Не вижу причин цитировать ее заключение и приобщать к делу.

Адвокат снова сыто улыбнулся:

— Это независимая экспертиза. Она проводится независимо от распоряжения суда и также является частью доказательной базы. А поскольку судебный процесс у нас открытый и гласный, доказательства полагается представлять и оглашать на судебном заседании. Так вы позволите приступить?

Разумеется, Лена позволила. А куда деваться?

К кафедре вышел сухопарый лысый дядечка-психолог. Прокашлявшись,

он принялся зачитывать заключение экспертов, тестировавших Шипилова на предмет способности к социальной адаптации, контактности, эмпатии, степени конфликтности, склонности к проявлениям агрессии и так далее, и так далее. Разумеется, проведя всесторонние исследования, группа экспертов в количестве восьми человек (педагоги, психологи и врач-невропатолог) пришла к выводу, что Олег Шипилов ни при каких условиях не способен совершить насильственные действия в отношении кого бы то ни было. И уж тем более он не способен совершить их в отношении слабой пожилой женщины, каковой является потерпевшая.

Что значит ни при каких условиях не способен? Что за бред? Любой человек способен на насилие при определенном стечении обстоятельств! Как такое, с позволения сказать, экспертное заключение можно считать доказательством? А между тем заключение имеется, вот оно, на столе. Неважно, сколько за него заплатил Шипилов-старший этим горе-специалистам. Лена обязана его принять в качестве доказательства, потому что таков закон.

Неспособный к насилию пионер-герой Шипилов по-прежнему сидел развалившись на стуле и выглядел довольным. Адвокат, наклонившись к нему, что-то негромко говорил, кивал: мол, все в порядке, не волнуйся. Шипилов улыбался в ответ. А чего ему не улыбаться? Он вполне себе в шоколаде.

Лена чувствовала себя полной идиоткой. Вот стоит за кафедрой этот психолог, рассказывает ей о том, что Шипилов не способен на проявление агрессии, а она должна сидеть и слушать, потому что это право защиты — вызывать свидетелей, экспертов, предоставлять доказательства невиновности подсудимого, прямые или косвенные… Говорову, похоже, вообще все равно. Может, ему заплатили за такую политику невмешательства? Почему нет? Всем деньги нужны, и Говоров наверняка не исключение. Прокурор — он тоже человек. А может, богатый папаша Шипилова поднял какие-нибудь свои связи, и Говорову пообещали повышение, если он развалит дело? Собственно, ему ведь даже делать для этого ничего не надо: знай себе сиди, молчи, рисуй в блокноте самолетики, а говорить предоставь адвокату…

Лена окончательно разозлилась. В конце концов, ей что, больше всех надо? Раз прокурору плевать — ей и подавно. «Пропадите вы все пропадом, устала я от вас», — подумала Лена. И ударила молоточком по столу:

— Объявляется перерыв!

* * *

Лена заперлась в кабинете, пила чай и злилась. Как этот адвокат все вывернул! Послушать его, так Шипилова надо в отряд космонавтов записать и присвоить звание Герой России, а не приговор ему выносить, до того он весь из себя положительный и замечательный. А старушка между тем до сих пор в больнице.

Лена вздохнула и отпила еще чаю. Вот в законе написано: судья выносит решение по закону, основываясь на своем внутреннем личном убеждении. А если ее внутреннее убеждение идет в разрез с доказательствами? Она уверена в том, что Екатерина Яковлевна Осипова, восьмидесяти девяти лет, попала в больницу по вине Шипилова. Но при этом у адвоката полон портфель характеристик и экспертных заключений, которые она обязана принять во внимание, будь они хоть сорок раз идиотские. На весах Фемиды, как говаривал бородатый правозащитник Калмыковой, мнение дипломированного лицензированного психолога перевесит любое внутреннее убеждение судьи. И даже если Лена вынесет обвинительный приговор, адвокат Шипилова немедленно подаст кассацию и выиграет дело. Потому что без доказательной базы внутренние убеждения ничего не стоят. А с доказательствами у обвинения туго.