Я сведу тебя с ума

Джерис Алисон

Беатрис стояла как громом пораженная.

— Как ты узнал? — тупо спросила она.

— Ваш босс решил, что пришло время самому поговорить со мной, — сообщил Ральф ледяным тоном. — Этот ублюдок позвонил, пока вы были в ванной.

— Джерри?

— Джерри! — бросил он в ярости. — У вас их несколько?

— Но он же дал мне неделю! — выпалила Беатрис, слишком поздно сообразив, какой эффект ее слова произведут на Ральфа.

Он содрогнулся так, словно его обдали зловонной грязью.

— Так это правда?

Беатрис

упала в кресло и закрыла лицо ладонями.

— Правда? — хрипло повторил Ральф.

— Правда состоит в том, что я не гувернантка, — сказала Беатрис, не отнимая рук от лица.

— И ваше имя не Тереза Беатрис Обри?

— Нет.

Ральф, резко двинувшись, обошел свой рабочий стол и сел в кресло, как будто желая создать между ними возможно большую преграду.

— Не соизволите ли объяснить, где все это время находилась подлинная Тереза Обри?

— Она поехала в Майами со своим женихом, — устало промолвила Беатрис. — Но в этом нет ее вины. Я уговорила ее… Только я… моя идея…

— Охотно верю, — презрительно усмехнулся Ральф. — А обольстить меня — тоже ваша идея?

— Нет.

— Значит, вы лишь следовали приказам?

— Нет! — вскрикнула она в ужасе от сознания того, что все рушится безвозвратно. — Это вовсе не так.

— Разве? Тогда почему Джерри Куин настолько осведомлен о прогрессе наших отношений? Кажется, он знает о нас все.

Беатрис в отчаянии сжалась в какой-то трепещущий комок, словно хотела спрятаться от града беспощадных ударов, которыми яростно осыпал ее Ральф.

— Когда я послал этого борова вместе с его предложением к черту, он разговорился… Вы информировали его о каждом нашем шаге здесь.

Беатрис печально покачала головой.

— Это неправда.

— Да что вы? И Куин не знал, что вы спите со мной? И ему никто не говорил, что я готов на все, лишь бы удержать вас?

Неудержимые слезы, вызванные безысходным отчаянием, хлынули по щекам Беатрис.

— Я только позволила ему так думать, — попробовала объяснить она. — Я не хотела больше участвовать в его авантюре, но боялась, что он сам выйдет на тебя.

— Разве не проще было бы сказать мне правду?

— Я собиралась признаться, — выговорила она, все еще борясь со слезами. — Пыталась ночью… Но не хотела все испортить.

— О да! — прорычал Ральф. — Учуяли, что не добиться продажи Кроуфорда? Гораздо лучше держать меня во мраке неведения и продолжать лгать! Куин сказал, что вы отчаянно хотите заключить эту сделку, чтобы укрепиться в его компании, что вы из тех девушек, которые готовы на все, чтобы добиться желаемого, и, похоже, он прав. — Ральф положил руки на стол и смотрел на них, словно желая убедиться, что они не дрожат. — Вы позволили мне влюбиться в вас, — голос его стал спокойнее, но пробирал Беатрис до костей, — и внушили, что любите меня. Боже, что касается лжи, Абигайль по сравнению с вами сущий младенец!

— Я

люблю тебя! — Она чувствовала, что теряет последние силы. — Ты… вы знаете, что это правда.

— Нет, не знаю! — заорал Ральф и с такой силой ударил по столу, что Беатрис вздрогнула.

Сорвавшись со своего места, он шагнул к ней и медленно склонился к ее лицу. Беатрис в ужасе вжалась в кресло.

— В том-то и дело, мисс! Я уже ничего не знаю. Даже не знаю, как ваше настоящее имя! Я запутался в вашей лжи! Ложь… сплошная ложь, по поводу и без повода! С меня хватит! Хоть это можно понять?

— Пожалуйста, Ральф… Выслушайте меня.

— Нет, — сказал он, сверхъестественным усилием сдерживая бешеный гнев, выпрямился и, брезгливо покоробившись, отошел. — Я достаточно наслушался ваших баек. И хочу, чтобы вы исчезли отсюда, прежде чем вернутся Сара и дети. Они еще так наивны, что, надеюсь, вы не вынудите меня объяснять им, как вы использовали всех нас в своих честолюбивых целях. Я скажу им, что звонили из агентства по поводу срочной работы, — продолжал Ральф, не скрывая убийственного сарказма, — и вы, будучи преданной своему делу профессиональной гувернанткой, безотлагательно выехали по вызову. Или это слишком примитивная легенда для человека с вашей фантазией?

— Вы хотите, чтобы я уехала? — медленно и недоверчиво спросила Беатрис.

Даже в этом адском кошмаре у нее теплился призрак надежды.

— У вас есть полчаса на сборы, — жестко сказал Ральф, — потом я отвезу вас на автобусную остановку. Я не желаю вас больше видеть.

— Вот как?

Не в состоянии больше выносить боль, Беатрис дала выход своим смятенным чувствам.

— Один звонок какого-то Джерри, и вы готовы безоговорочно поверить ему?

— Сами признали, что все его слова — правда.

— Но вы даже не дали мне возможности объясниться! Неужели все, что мы пережили, ничего не значит для вас? Рождество… прошлая ночь…

— Это ничего не значит для вас, — сказал Ральф, его лицо было непроницаемо. — Боюсь, вы упустили случай. Джерри не обрадуется, когда узнает, что даже наши сексапильные ухищрения не склонили меня к продаже замка. Кстати, он просил передать, что его не интересуют неудачники, поэтому вам не следует беспокоиться о возвращении в офис. Но, вероятно, вы найдете способ снова окрутить его.

Беатрис сидела недвижно, как парализованная. Она все еще машинально держала в руке чек, которым «хозяин» намеревался окончательно унизить ее. Сквозь невыносимую тупую боль в голове начинала неотвязно звучать мысль о том, что необходимо преодолеть оцепенение и уйти, пока она еще в состоянии это сделать.

С заторможенной тщательностью Беатрис порвала чек на мелкие кусочки, и они, медленно кружась, как умирающие бабочки-однодневки, усыпали пол. Беатрис встала. Никто никогда не узнает, сколько это ей стоило. И пошла собирать вещи.