Я так хочу!

Коллинз Джеки

Продюсерское Правило Номер Один гласило: сначала фильм, все остальное – потом.

А Никки уже считала себя настоящим продюсером.

Глава 45

На следующий день после того, как Элисон Кэнел выпустили из тюрьмы, у нее дома раздался странный телефонный звонок. Странный, потому что ее домашний номер был только у редакторов бульварных газет, с которыми она когда-то имела дело.

Странный, потому что звонивший – это был мужчина – отказался назвать себя.

– У меня есть предложение, которое тебя наверняка

заинтересует, – сказал он.

Времени было около полудня, но Кэнел еще валялась в постели, жевала «Сникерс»и смотрела шоу Рози О'Донелл. Пока она сидела в тюрьме, ее мать умерла. На похороны, правда, под охраной, ее отпустили. И вот теперь Элисон наслаждалась полной свободой.

– Кто говорит? – лениво спросила она.

– Друг, – ответил мужчина. – Друг, который хочет тебе помочь.

Кэнел хмыкнула. У нее не было никаких друзей. Только Лара Айвори, но она оказалась подлой предательницей. Иудой в женском обличье. Ну ничего, Лара будет наказана, и очень скоро.

Кэнел уже решила – как.

– Как это – помочь? – спросила она и потянулась к свистку, который специально для таких случаев держала в ящике ночного столика. Если это звонит какой-нибудь псих или извращенец, подумала Элисон, она так свистнет, что у придурка мозги вылетят через задницу.

– Я знаю, что ты была в тюрьме, – сказал мужской голос. – Я считаю, тебя осудили несправедливо.

– Откуда тебе это известно? – с подозрением осведомилась Эл.

– Дело в том, что у нас с тобой есть общие интересы.

– Какие такие интересы?

– Твои фотоаппараты в порядке?

Кэнел дотянулась до телевизора и приглушила звук.

– Ты из газеты, приятель? – спросила она.

– Нет, я не из газеты, но у меня для тебя есть дело. Думаю, оно тебя заинтересует.

– Что за дело?

– Сейчас объясню…

Глава 46

Чувствуя, как громко стучит сердце у нее в груди, Лара быстро шла по тускло освещенной улочке. На ней были простые блузка и юбка и дешевые туфли на мягкой подошве; волосы были стянуты на затылке в «конский хвост», а на плече висела кожаная сумка. К груди Лара прижимала объемистый пакет с продуктами.

Сейчас она была Ребеккой Фуллертон, школьной учительницей, которая очень любила свою работу и жила с матерью в крошечной квартирке на какой-то там авеню.

Настоящая Ребекка тоже приехала сегодня на съемку, и из-за этого Лара вдвойне нервничала. Все должно было быть сыграно безупречно – иначе не стоило и начинать.

Неожиданно она услышала шаги за спиной.

Лара принялась лихорадочно соображать, что думала в это время Ребекка. Понимала ли она, что ее преследуют? Нет. Боялась ли? Тоже нет. Настоящая Ребекка сама сказала, что она думала о том, что ей приготовить на ужин.

Незаметно переведя дыхание, Лара сосредоточилась. Она должна идти так же, как шла. Как будто ей ничто не угрожает.

А как бы она сама отреагировала, окажись она в подобной же ситуации? Ребекка сопротивлялась, царапалась и кусалась до тех пор, пока силы не покинули ее. Но даже после того, как она перестала бороться, ее продолжали избивать.

Прежде

чем начать съемку, они долго ходили по отгороженному участку улицы, осваиваясь с обстановкой и особым способом размечая тротуар (смятая пачка сигарет на асфальте; якобы принесенный ветром, а на самом деле приклеенный обрывок старой газеты; небольшой окурок со следами губной помады – все это были их пометки), чтобы рассчитать каждое движение, каждый шаг до момента нападения. Дальше всем занятым в эпизоде актерам предстояло действовать самостоятельно. «Импровизируйте», – сказал им Мик, который хотел снять этот эпизод с максимальной степенью достоверности. В угоду импровизации он даже разрешил актерам отклоняться от реплик, предусмотренных сценарием.

Накануне Лара долго сидела с Ребеккой, задавая ей самые разные вопросы. «Я боролась изо всех сил, понимая, что речь идет о жизни и смерти, – едва слышно говорила Ребекка, ее худое лицо при этом оставалось совершенно бесстрастным. – Все было как во сне, как в замедленной съемке и… будто не со мной. Я никогда этого не забуду».

Да, Лара понимала ее. Во всяком случае, думала, что понимает.

Они снимали на пустынной, грязной улочке в окраинном районе, где Лара никогда прежде не бывала. Полицейские кордоны сдерживали зевак и фанатов и направляли прохожих в обход.

Организовать полностью закрытую площадку на городской улице не представлялось возможным, снимать сцену в павильоне – тоже, поскольку тогда они неминуемо вышли бы из бюджета. Кроме того, Мик особенно настаивал на том, что все должно быть предельно реалистично.

Лара продолжала как ни в чем не бывало идти по улице, стараясь не напрягать спину в предчувствии нападения, которое, как она знала, могло произойти каждую секунду. «Не играй, будь естественной! – твердила она себе. – Не думай о том, что сейчас случится».

Джоуи в конце концов пришел-таки на съемки и теперь расхаживал из стороны в сторону где-то там, за главной камерой и частоколом штативов, поддерживавших осветительные приборы. Лара уже жалела, что подвергла его такому серьезному испытанию, но исправить она уже ничего не могла.

– А что делает такая сексуальная попка на нашей улице?

И совсем одна? – насмешливо спросил Айден Син, чуть не по локоть запуская руку в ее пакет. – Угости дядю конфеткой, красотка. Найдется у тебя что-нибудь сладенькое, а?.. У дяди есть для тебя что-то оч-чень вкусное… – Он причмокнул губами. – А у тебя?

– Оставьте меня в покое, – сказала Лара, в точности повторив слова, сказанные Ребеккой в тот кошмарный вечер. – И дайте мне пройти.

– Значит, не хочешь поделиться с дядей? – спросил Син, а двое его спутников захохотали, словно гиены, Лара машинально отстранилась. Она чувствовала его омерзительный запах. Айден, судя по всему, не мылся несколько дней, потому что Ребекка упоминала – от напавших на нее хулиганов буквально воняло. Айден ничего не упустил…

Она ускорила шаг. Син бросился догонять и, как только Лара дошла до утла, схватил ее за шею и толкнул к стене. Лара споткнулась, потеряла равновесие – и вдруг почувствовала, что ее тащат куда-то в темноту.