Я тебе не достанусь
Шрифт:
Покорение столицы мы начали с выезда в театр. Это развлечение не было уделом только высшего общества, и публика собралась там самая разношерстая. Отец забронировал ложу на весь сезон, и на представление мы отправились все вместе – в том числе и мадемуазель Пикард.
Нужно отдать ей должное, она прекрасно осознавала свое место, и когда к нам в ложу устремились знакомые родителей, торопившиеся засвидетельствовать им свое почтение и познакомиться с принцессой Эланой, она отошла в сторону и стала почти незаметной. Впрочем, сделать это она вынудила и меня.
– Для нас большая честь, что его высочество
Представление уже началось, и всё мое внимание было обращено на сцену, но мадемуазель еще долго не могла успокоиться и всё поучала меня и поучала. Впрочем, не меньше, чем пьеса, меня интересовало поведение кузины. Я видела, как Бекки краснела и смущалась каждый раз, когда ее знакомили с кем-то, и мне ужасно хотелось подбодрить ее, но мадемуазель Пикард не давала мне ни малейшей возможности это сделать.
А появление принцессы Агаларской вызвало среди публики большой интерес. В стране было немало недовольных политикой Астора Первого, а мы были представителями той ветви династии, о которой до сих пор сожалели. Я знала, что при дворе ходили разговоры, что брак между сыном Астора и Эланой Агаларской мог бы примирить враждующие стороны, но теперь, когда на Элану предъявил свои права более могущественный правитель, об этом, конечно, не могло быть и речи.
Как ни странно, но я уже почти научилась думать о принцессе в третьем лице. Я уже могла сказать «принцесса Элана», думая совсем не о себе, а о Бекии. И я надеялась, что рано или поздно, кузина тоже станет себя таковой воспринимать. Хотя пока это у нее получалось плохо.
Мне казалось, что мадемуазель Пикард тоже должна была бы это заметить и подсказать своей подопечной вести себя более естественно и раскованно, но она, напротив, лишь восхитилась кротостью принцессы.
– Ах, как это благородно! – воскликнула она. – Такая трогательная робость! Вот это и есть, мадемуазель Бланшар, тот подлинный аристократизм, которого вам так не хватает!
Я предпочла с ней молча согласиться, дабы не выслушивать очередную порцию нравоучений во время второго акта пьесы.
Первый бал
О том, чтобы меня представили ко двору, не могло быть и речи – такие, как Бекки, могли видеть короля только тогда, когда он проезжал по улицам столицы. Но вот принцессу Агаларскую должны были познакомить с королевской семьей во дворце на самом большом балу сезона.
– Ах, Лана, я так боюсь! – кузина так и не привыкла называть меня своим именем, и хотя я всякий раз поправляла ее, на пользу делу это не шло. Правда, если мы были не одни, то она, разговаривая со мной, предпочитала вообще не использовать обращение. – Уверена, я что-нибудь непременно напутаю. Дворцовый этикет так сложен! Что подумают обо мне их величества и придворные, если я допущу какую-нибудь оплошность?
Я никак не могла убедить ее, что даже если она совершит ошибку, то это будет неважно. Король знает, кто она такая, и понимает, как сложно ей играть мою роль. А на то, что подумают остальные, можно было не обращать внимания. Придворные так и останутся придворными, а она через два года станет королевой Шеллара.
Но она всё равно ужасно волновалась. Для бала во дворце
Дворцовый и бальный этикеты мы учили вместе, и Бекки уже почти все правила знала наизусть. Опускать взгляд, если к тебе обратился кто-то из членов королевской семьи. Не разговаривать с мужчинами, которые не были тебе представлены. Не смеяться слишком громко. Не отдавать никому из мужчин более одного танца. Не говорить о еде, даже если ты голодна, или тебя мучает жажда.
Наконец, день бала настал, и Бекки вслед за моими родителями села в карету. Она была так бледна, что я бы не удивилась, упади она в обморок, так и не доехав до дворца.
– Это значимый день для ее высочества! – с пафосом заявила мадемуазель Пикард, которая, как и я, смотрела вслед отъезжающей карете. – Она впервые войдет в королевский дворец и будет разговаривать с самим королем!
Она блаженно улыбнулась, словно это она сама, а не Бекки, ехала сейчас на бал. Должно быть, я хмыкнула, потому что выражение лица мадемуазель сразу переменилось, и она сердито попеняла мне на то, что я отношусь к представлению ко двору без должного пиетета.
– Впрочем, вам это простительно, мадемуазель Бланшар. Вам не грозит оказаться на подобном мероприятии, и потому не удивительно, что вы не способны оценить величие момента. И вам не стоит тратить время на изучение бального этикета – куда больше пользы вам принесет овладение каким-нибудь полезным ремеслом. Вам стоит задуматься, чем вы станете заниматься после того, как ее высочество выйдет замуж. Не собираетесь же вы пользоваться добротой его высочества до конца своих дней? Он и без того сделал для вас очень много, и вам следует отплатить ему сторицей. Сосредоточьтесь на изучении иностранных языков и, если вы достигнете успехов, то сможете занять место гувернантки в каком-нибудь приличном доме.
Участь гувернантки меня совсем не прельщала, но мадемуазель Пикард знать об этом было совершенно не обязательно.
Я вернулась в свою комнату и раскрыла книгу, которую начала читать еще накануне. Но, как ни странно, приключения отважного рыцаря Энрике, которые вчера показались мне весьма увлекательными, сегодня нагоняли лишь скуку. Мои мысли всё время устремлялись к королевскому дворцу, где сейчас Бекки, должно быть, вела свой первый танец.
В этот день я впервые поняла, что мне всё-таки немного обидно, что это кузина, а не я, купается сейчас в лучах славы и наслаждается вниманием лучших аристократов Тьерсена.
«Ну, ничего, – мстительно подумала я, – после того, как я стану женой принца Патриса, всё переменится, и все те, кто сейчас смотрят на меня с пренебрежением, будут заискивать передо мной».
Интересно, что скажет тогда мадемуазель Пикард? Сможет ли она осудить его высочество за то, что он женился на столь недостойной этого девице?
Я была еще не знакома с принцем, но видела его портрет – на нём пятнадцатилетний Патрис был изображен в военном мундире. Он был невысок, худощав, и у него были светлые волосы. Конечно, с тех пор прошло уже несколько лет, и теперь его высочество наверняка возмужал и еще больше похорошел. Думать об этом было весьма приятно.