Я тебе не нянька!
Шрифт:
– Вижу, наконец-то решили поговорить со мной лично, - хмуро сказал он, но все же встал с кресла и сделал шаг мне навстречу. – А то я уж думал, что вам общение со мной настолько неприятно, что и попрощаться не захотите.
От моего воинственного настроя не осталось и следа, он окончательно улетучился.
– Нет, - прошептала я, запинаясь. – Не настолько. Точнее, настолько, то есть…
– Я, конечно, понимаю, что работа здесь не сахар, - к счастью, прервал меня босс. – Да, я злоупотреблял, завалил
Марк Эдуардович покачал головой, словно сам удивлялся своим злодеяниям. Не успела я вставить и слово, как он продолжил:
– Я понимаю, что такой квалифицированный, ответственный и исполнительный секретарь может рассчитывать на лучшие условия, - босс многозначительно посмотрел на меня. – Но почему нельзя было подойти и сказать о том, что не устраивает? Зачем нужно было действовать так… вероломно?
Ой. Только сейчас до меня дошло, что Марку Эдуардовичу, в принципе, тоже было не очень приятно увидеть мое заявление среди кучи других бумажек.
– Не смею больше вас задерживать, - продолжа он тем временем. – Благодарю вас за отличную работу. Конечно, вы можете рассчитывать на отличную характеристику и компенсацию. Всего доброго.
Это что же значит, я сейчас выйду и все? Больше не увижу Марка Эдуардовича? Вот прям вообще никогда? И Егорку тоже?
Передо мной всплыло расстроенное лицо мальчишки. «Ты ведь не уйдешь?» - прозвенел в ушах его вопрос. Теперь он будет думать, что и я его предала. Вот разве сможет он поверить после этого еще кому-то?
Нет, этого я не допущу.
– Марк Эдуардович, вы все не так поняли, - решилась я.
Он посмотрел на меня, и его левая бровь вопросительно изогнулась.
– И какое же еще значение может быть у фразы «Прошу уволить по собственному желанию»? Как еще я мог это понять?
– Значение, конечно, правильное, - растерялась я. – Только увольняться я не хотела. То есть хотела, но это было давно.
– Давно? – мой шеф не дал мне договорить. – То есть вы вынашиваете этот план столько времени, и даже ни разу не захотели обсудить его со мной? Почему?
– Потому что передумала, - продолжала оправдываться я. – Я правда собиралась выбросить эту бумажку. Но вы же знаете, из-за этого нового контракта здесь такой сумасшедший дом начался и…
– Ну вот опять, - с досадой сказал босс. – Сумасшедший дом! Кристина, может быть, вам просто признаться, что вам не нравится работать у меня? Просто скажите: Марк Эдуардович, вы сатрап и самодур, а ваш сын меня достал…
– Никто меня не достал! Ваш сын отличный мальчик, - в этот момент я почувствовала такое негодование, что сдерживаться уже было невозможно. – Он классный! Чудесный!
Я и сама не заметила, как из моих глаз потоком хлынули слезы. Из-за них Марка Эдуардовича
– И ничего он не хулиган! И вы бы обязательно это заметили, если бы сходили с ним на футбол, вместо того чтобы тягаться по театрам со всякими там!
– я неопределенно махнула рукой, - И вообще!
Я всхлипнула и замолчала. Нет, это уже слишком. Кажется, я и так наговорила слишком много. И сейчас лучшее время, чтобы сбежать. Раз уж все равно меня уволили.
Я повернулась к двери, дернула за ручку, одновременно пытаясь рукавом вытереть слезы, из-за которых вообще ничего вокруг не видела. Но в этот момент на мое плечо опустилась тяжелая рука. Я только слышала, как повернулся маленький ключик в замке, запирая кабинет шефа. А уже в следующий момент меня резко развернуло, и я уткнулась носом в лацкан пиджака Марка Эдуардовича.
20
Я рванулась раз-другой, но меня держали крепко. А затем Марк Эдуардович, глядя в глаза, сказал:
– А в театре я был не с какими-то там, а с тетушкой. Она бывшая актриса, ей интересно. И она обожает столичные театры, и в каждый свой визит просит, чтобы я показал ей, «что и как здесь теперь ставят». И ей семьдесят пять лет. И она милейшая дама. Если хотите, в следующий раз я вас познакомлю.
Мои щеки вспыхнули, как красный сигнал светофора, когда пришел его час.
Это что же получается, я только что устроила сцену ревности своему боссу? А он вместо того, чтобы рявкнуть: «Это вообще не ваше дело!» или что-нибудь в этом роде, стал мне объяснять, куда и с кем на самом деле ходил в тот вечер?
– А на футбол с сыном мы сходим, спасибо за напоминание. Вот как только здесь разберусь… - он осекся и замолчал, - Нет, до того, как здесь разберусь… В общем, в эти же выходные сходим.
Теперь я вовсе потеряла дар речи и только теперь поняла, что босс по-прежнему держит меня за плечи. И вообще поняла, что все это не очень похоже на разговор начальника и подчиненной.
Марк Эдуардович проследил мой взгляд и тут же выпустил меня из рук, словно обжегшись.
Теперь повисла и вовсе неловкая пауза.
– Я тогда пойду?
– осторожно спросила я, сжимая в руках подписанное заявление об увольнении.
Использовать его теперь нельзя было ни в каком виде. Я только сейчас заметила, что во время этого разговора теребила документ в руках и теперь он превратился в мятую бумажку.
– Куда? – спросил меня он, кажется, думая о чем-то своем.
– Работать, - сказала я, - рабочий день еще не закончился.
– А, ну да, идите, конечно, - так же рассеянно сказал он.
– И вы меня не уволите?