Я тебе не верю
Шрифт:
— Почему? — Слышу, наконец, его спокойный вопрос.
Спокойствие — это так на него не похоже. Кай — это взрыв эмоций, он говорит и делает что хочет. Не обманывает, просто не говорит правды. Прямолинейный, злой, несдержанный и сильный — это он, тот, кого я знаю. Нежный, ласковый и добродушный, эти улыбки, касания и помощь — это не он, я его таким раньше не видела. Может все дело в том, что он такой злой только со мной. Только со мной ему не приходится сдерживаться и быть хорошим? Если бы не сегодня, не смогла бы в это поверить,
— Потому что ты не Юра. — Отвечаю ему и убираю руки от лица. — Никогда не будешь им.
В его руке вилка, он сгибает ее в кулаке, так что металл мнется. Глаза закрыты, грудь не двигается, как будто он не дышит. Он опять взбесился! Вздыхаю, до чего же с ним тяжело. Кусаю губы, и нерешительно протягиваю ладонь к его лицу. Почти касаюсь щеки пальцами, но он открывает глаза, и я испуганно убираю руку под стол.
Улыбается снисходительно.
— С чего ты решила, что я хочу быть похожим на него? — В голосе язвительные нотки, кладет искорёженную вилку на стол.
— А что ты тогда делаешь? — Поднимаюсь из-за стола, убираю свою тарелку и вилку в мойку.
— Экспериментирую. — Говорит он с насмешкой.
— Значит это просто твоя глупая шутка? — Включаю кран, и не спеша мою тарелку.
— И что же значит, твоя фраза, что я никогда не буду им? — Он меняет тему, хотя легко бы мог соврать. Кай не врет, просто уходит от ответа и молчит. Не говорит правды в лоб, потому и его действия вызывают такие смешанные чувства. Я его не понимаю, но может, когда-нибудь захочу понимать? Когда мы избавимся от связывания, или же поддадимся ему. Странно, но эта мысль вызвала у меня облегчение.
Если подумать, с Говерлой меня не связывает ничего, кроме моей влюбленности. Наоборот теперь с Кристиной его связывает куда больше, да еще он ей нравиться. Ревность показалась на горизонте, но я задавила ее в зародыше. Это же моя сестра, она не виновата в том, что случилось. Виноват тот, кто эту идею придумал, вот только с мертвых спросу нет. Возможно, я бы была счастлива, сложись все так, как должно было. Но с другой стороны, Юра не был бы счастлив. Ведь он не любит меня сейчас, а значит и тогда бы не любил. Так зачем думать о том, что было бы, если имеем то, что имеем?
Я не такой человек, что бы бороться за то, что никогда мне не принадлежало и принадлежать не будет. К тому же, как не серьёзно, не относилась бы Кристина к парням, я знаю, когда она не просто кокетничает. Он ей нравится, хотя бы тем, что они действительно связаны.
Вздыхаю. Но все равно, почему все так?! Тарелка выскальзывает из моих рук, но не разбивается в умывальнике, Кай ее ловит.
— И что же она значит? — Спрашивает он снова, стоя справа от меня и медленно ставя тарелку на место.
— То и значит. Вы совсем разные. — Отвечаю ему устало, в глазах стоят слезы, но я не хочу давать ему повод для насмешки.
— Так чего же тебе не понравилось, что я был… мил с тобой, если, когда
Он разозлился и начал наступать, а я в свою очередь отходить.
— Почему ты дрожишь в моих объятиях от ужаса, а в его от желания? А? Что есть у этого низкорослого, а у меня нет? — В его словах нет и намека на то, что он не знает ответ. Он просто издевается, снова злиться, сам себя приводит в ярость.
— Я не могу сказать, что у него есть, а чего нет у тебя — это тебя не касается. Могу сказать только то, что есть у тебя, а нет у него. — Отвечаю ему, стараясь не смотреть в глаза. Отступила к столу, дальше отступать некуда, разве что броситься бежать в комнату, но это бесполезно, поймает.
— Почему же не касается? — Он стоит в шаге от меня, уперев руки в бока. Смотрит сверху вниз и во взгляде одна злость.
— Так ты не хочешь услышать, чего нет у Юры? — Делаю как он, ухожу от ответа.
— Хочу. — Отвечает он мне снисходительно, вот только взгляд все еще злиться.
— Ты сильный, у тебя слишком много власти. Она явно тебя по башке не раз ударила, потому ты говоришь то, что думаешь, и чужое мнение, чужие чувства тебе по боку. — Снисходительно улыбаюсь, мне нравиться его злить, кажется, я впервые это замечаю. Кровь бурлит в венах, это так не нормально, желать, чтобы он разозлился сильнее, чтобы ему было адски больно. Может я мазохистка, ведь знаю, что последует дальше в ответ на мои слова? Знаю, но все равно говорю, делаю шаг на встречу снисходительно улыбаясь. — Твоё единственное и главное достоинство — ты не врешь, ты уходишь от ответа. А недостатков… недостатков так много, что все не пересчитать! Но ты их и так, наверное, знаешь, да, альфа-козел?
Кай хватает меня за шею, сжимает волосы так, что становиться больно. Вторая рука прижимает к себе за талию. Он хочет меня поцеловать, безумно хочет — уверена. И я хочу, очень хочу, чтобы он это сделал. Все дело в запахе или в его горячем теле?
— Хотя мы никуда не спешим, и парочку недостатков можно сразу назвать: например, чрезвычайная жестокость. — Ядовито замечаю, вместо того что бы пойти на поводу у мимолетной слабости.
Он отпускает шею с волосами, но не талию.
— Но больше всего меня бесит то, что ты не знаешь, чего хочешь. — Говорю с вызовом.
— Ты хочешь, чтобы я хотел тебя? — С ухмылкой произносит он, и его рука медленно проходится по позвоночнику от талии к шее и обратно.
— Видишь, ты не врешь, только уходишь от ответа. — Ухмыляюсь, зная, что его это взбесит.
Он закрывает глаза и рычит, утробно, страшно.
— Ну что, тебе нравится, когда я веду себя так? Думаешь, мне понравилось, когда ты стал себя вести по-другому? — Опускаю голову и невольно прижимаюсь лбом к груди, — Не путай меня и мои чувства. Ненавидеть тебя намного проще, чем любить.