Я тебе запрещаю
Шрифт:
— Артур! — восклицаю я, когда мои ноги неожиданно разъезжаются в стороны и я падаю на спину.
А еще тяну Артура на себя. И он чуть не падает прямо на меня, но в последний момент упирается руками об лед. Но все равно нависает надо мной.
— Извини, — шепчу я.
— Не стоит извиняться, — говорит он серьезно и смотрит мне в глаза.
Потом приподнимается и помогает мне встать.
Меня хватает на полчаса таких мучений. Причем большую часть времени я провожу не на ногах, а лежа или сидя.
Мне
В конце концов, Артур, похоже, сам понимает, что я устала. Предлагает мне на первый раз остановиться и сходить в кафе. Погреться и попить кофе. Я с радостью соглашаюсь. И, видимо, настолько явно показываю свою радость, что Артур смеется.
Глава 47. Настя
Переобувшись, мы идем в кафе тут же, при стадионе.
Сидя почти под самым куполом, наблюдаем, как катаются другие, более умелые и выносливые.
Мы пьем кофе и просто болтаем. Артур что-то увлеченно рассказывает о работе. И я даже забываюсь и засучиваю рукава майки.
— Что это? — тут же спрашивает Артур и берет меня за запястье.
Я сразу же опускаю опять рукава, натягиваю их до самых пальцев.
— Что случилось, Настя? Откуда это? — спрашивает Артур с серьезным лицом.
— Неудачно тренировалась в тренажерном зале, — вру я. — Не рассчитала нагрузку. Ничего страшного.
Он недоверчиво смотрит на меня.
— Помнишь, Настя, в нашу последнюю встречу я сказал тебе, что ты можешь позвонить мне, когда тебе нужна будет помощь?
Смотрит прямо в глаза.
— Так вот, все в силе. Карточка моя у тебя?
— Да.
Но он достает из кошелька еще одну такую же карточку и протягивает мне:
— Возьми еще одну. На всякий случай. И помни: я жду твоего звонка. И, возможно, я единственный, кто сможет помочь тебе. Понимаешь?
Я киваю. Хотя и не понимаю его до конца. Беру карту и кладу ее в задний карман джинсов.
Как и обещал, Артур отвозит меня обратно к Марии Эдуардовне. Он отказывается пройти в дом и какое-то время мы все вместе стоим в коридоре и весело смеемся над его шутками о моем катании.
На прощанье он целует мою руку. Так делает только он. Уже в который раз.
Весь следующий день мы проводим с Марией Эдуардовной наедине. Гуляем по ее большому саду и она рассказывает мне о своих розах. Потом смотрим какую-то комедию и вместе смеемся. Просто разговариваем. Так проходит день.
Вечером за мной приезжает Рустам.
Как только он входит в дом, улыбка сразу же сходит с моего лица. Я вижу по его лицу, что ничего не изменилось.
— Рустам, а, может, Настя заночует у меня, — интересуется
— Нет, — хмуро отвечает он. — Ей завтра на занятия в университет с утра. От меня ближе добираться. Она потом к Вам как-нибудь заедет.
Я обуваюсь и думаю о том, что опять за меня все уже решили. Даже не спросили, хочу ли я остаться или нет.
Всю дорогу до дома Рустама мы молчим.
Когда приезжаем, он открывает дверь и пропускает меня вперед.
Сам быстро проходит в кабинет и закрывается там. Так и не сказав мне ни слова.
Я иду в гостиную. Стою и смотрю на огонь в камине, обнявши себя руками.
Потом решаю пойти в комнату спать. Проходя мимо дивана, мой взгляд останавливается на чем-то красном, четко выделяющемся на черной кожаной обивке. Подхожу. Вглядываюсь. И морщусь от отвращения.
На диване в углу валяется красный ажурный лифчик. Первое, что меня поражает, — размер чашечки. В нее запросто поместится моя голова. Но эта мысль сразу же оттесняется осознанием того, что хозяйка этой вещи была здесь. Она была здесь! С Рустамом!
Пока я была у Марии Эдуардовны, он… Он… Так вот, почему он избавился от меня на все выходные. Горькая догадка пронзает как пика.
Закрываю лицо и бегу в ванную. Закрыться. Поплакать и умыться. Сделать так, чтобы он не видел моих слез.
Защелкиваю замок и прислоняюсь спиной к двери. Сердце лихорадочно отстукивает дробь. Делаю глубокий вдох. И выдох. Надо успокоиться. Нет. Я не буду плакать. Не буду.
Отрываю салфетку и вытираю нос. Нажимаю на педаль мусорного ведра. Крышка открывается и, прежде чем я успеваю бросить туда салфетку, в глаза мне бросается использованный презерватив…
Я, как мазохистка, наклоняюсь ниже, чтобы убедиться, что мне не показалось. Нет. Мне не показалось. Использованный презерватив.
И это край. Я закрываю рот ладонью и реву. Сначала чуть неслышно. Но с каждым всхлипом все громче.
Пинаю мусорное ведро и сметаю рукой все стаканчики, пузыречки, баночки с полок. И реву.
В дверь раздается требовательный стук.
— Анастасия! Открой!
Нет! Я не открою! Ни за что не открою тебе, Рустам!
Прислоняюсь к двери, пытаясь удержать ее от его ударов.
— Настя! — кричит Рустам.
Раздается глухой удар и я отскакиваю к душевой кабинке
Глава 48. Настя
Рустам выбивает дверь и врывается в комнату. Я ударяюсь о кабинку, но не чувствую физической боли.
Он подходит ко мне и за руку пытается притянуть к себе.
— Не трогай меня! — кричу и отбиваюсь от него. — Я тебя ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Он силой все равно притягивает меня к себе и обхватывает руками. Колочу по его груди.