Я тебя не хочу
Шрифт:
— Угу, — фыркнула я. — Это в твоём характере, Саш. Увлекаться всякой фигнёй.
— Может быть. Но это оказалось не фигнёй. Поначалу да, игра, очень интересная и увлекательная, а ещё волнующая. У меня голова кружилась, когда я целовал тебя, Стась.
Я чуть смутилась, и Лебедев улыбнулся.
— Но тем не менее я намеревался придерживаться нашей договорённости. Хоть и срывался иногда, и дразнил тебя, но до конца доходить не собирался. Тем более что ты периодически меня постукивала…
—
— Мне хватило. Но во время свадьбы я понял — не могу так. Понял, что ты нужна мне. И в первую брачную ночь я действительно пришёл к тебе не для того, чтобы снять платье.
— Сволочь ты, Саш, — выругалась я искренне, и Лебедев кивнул.
— Да, признаю. Я хотел тебя и собирался получить. Нет, конечно, если бы ты оттолкнула… но ты ведь не оттолкнула, Стась.
— Сволочь.
— Да. Но я не жалею, и никогда не пожалею. И сейчас я постараюсь объяснить тебе, почему.
Я тогда наслаждался тобой, толком не анализируя ситуацию. Мне просто нравилось, что ты рядом, я обожал подшучивать, дразнить тебя…
— Так всегда было. И будет, видимо, — съязвила я. Язвила я от страха: не понимала, к чему ведёт Сашка…
— Наверное, Стась. — Лебедев смотрел на меня серьёзно, не улыбаясь. — Но я никогда не хотел причинить тебе боль или как-то обидеть. Возможно, я обидел тебя тогда… но знай, это было невольно.
Я решил: пусть всё будет, как должно. Нам хорошо вместе, так почему бы и нет? Правда, меня иногда грызло ощущение чего-то неправильного, но я гнал это ощущение прочь.
«Чего-то неправильного»… Кажется, я поняла, что Лебедев имеет в виду. Сейчас скажет: мы друзья, и должны оставаться друзьями, поэтому никакого секса с этого момента. Извини, что обидел, но ты ведь сама сказала — уговор дороже денег.
Я сглотнула.
— А потом был тот день, когда мы вернулись из Праги. Помнишь, я тогда впервые забылся и кончил в тебя? Меня в тот момент будто бы накрыло. Это было настоящее откровение, Стась… Я вдруг понял: я тебя не просто хочу, я тебя люблю.
Ага… А я сплю, наверное…
Сашка пересел, чтобы быть чуть ближе ко мне, взял меня за выглядывающие из-под одеяла руки, погладил ладони.
— Очень люблю, Стась. Ты мне как воздух нужна, и я готов это доказывать каждый день и час… Как во всех этих брачных клятвах. Но я понимаю, можешь не объяснять: ты всё ещё не забыла Волгина. Я понимаю, правда, Стась, и я даже уже почти не ревную… Просто позволь мне быть рядом с тобой.
Я хлопала глазами, а Лебедев говорил так жарко, будто действительно убеждал меня в чём-то очень для него важном.
— Позволь мне, Стась. Я не требую от тебя взаимности сию же секунду, я просто буду стараться добиться её, и надеюсь, что добьюсь. Но я хочу,
У меня перехватило дыхание.
— Будешь моей женой, Стасенька?
Я взгляд умоляющий. Не жалобный, и совсем не театральный, а искренний, беззащитный… выжидающий.
А ещё там был страх. На самом дне этого взгляда плескался страх… как отражение моего собственного страха. Страха, что тебя не любят. Что оттолкнут и отвернутся.
— Сашка… Боже, какой ты дурачок… — прошептала я, придвинулась ближе и поцеловала своего мужа сама. А потом, заметив его недоумение, рассмеялась.
— Теперь моя очередь говорить, Саш. И обещай не перебивать!
Он обещал. Но обещание своё не сдержал.
Как только я сказала Лебедеву, что тоже люблю его, он очень обрадовался и совершенно ничего больше не захотел слушать. Схватил меня в охапку, прижал к себе и поцеловал.
И этот поцелуй был самым сладким за всю мою жизнь. Наверное, потому что именно он был моим самым первым поцелуем. Не просто движением губ навстречу друг другу, а настоящим поцелуем, соединением двух любящих сердец.
А ещё с этим поцелуем растворился страх. Совсем-совсем, без остатка…
Целовались мы долго. У меня даже губы заныли, а Сашка совершенно нагло начал задирать выданную Ксюшкой ночнушку.
— Здесь нельзя, — заявила я категорично, хлопнув его по загребущим рукам. — Имей совесть!
Лебедев сокрушённо вздохнул и обнял меня крепче.
— Как скажешь. Вечером отыграюсь. У тебя же ещё месячные не начались?
— Нахал.
— Да, я такой. Скажи ещё раз, Стась.
— Что сказать?
— Что любишь.
Я закатила глаза.
— Очень люблю, Саш. Доволен?
— Ага, — Лебедев расплылся в улыбке. Ну как ребёнок. А потом вдруг нахмурился. — Только вот вчера ты говорила, что любишь Волгина. Зачем, Стась?
— Злая была, — протянула я виновато и чмокнула мужа в щёку, чтобы не злился. — Вот и брякнула. Неправда это, Саш. Наоборот, я после нашей с ним встречи поняла, что всё прошло окончательно и бесповоротно.
— Врушка, — пожурил меня Лебедев беззлобно, и я фыркнула.
— А ты тоже врушка.
— Когда это я врушка был?
— А кто мне в институте заявил, будто меня не хочет? А? Забыл? Я тебя тогда спросила, почему ты со мной дружишь, а ты сказал: «Просто я тебя не хочу». Врал же!
— Да-а-а, — Сашка ухмыльнулся. — Было дело. Соврал.
— Но зачем? — я недоумевающе подняла брови. — Нет, я не в обиде… Просто не понимаю. Зачем, Саш?
— Не зачем, а почему, — Лебедев посерьёзнел, заглянул мне в глаза и продолжил: — Ты помнишь, что я сказал тебе. А что ты сказала мне до этого моего ответа? Помнишь?