Я тебя не отдам
Шрифт:
— Что ж, думаю, ты верно оценила ситуацию. Знаешь, нам стоит пожениться хотя бы для того, чтобы посмотреть на выражение лица Огастеса.
— Это означало бы зайти слишком далеко… Однако я могла бы переспать с тобой, только чтобы позлить его. — На этот раз смех дался ей не без труда.
На протяжении этой фразы чувства Говарда претерпели кардинальное изменение: первоначальная обида мгновенно вылилась в дикий, неуправляемый порыв желания. И его жаркий взгляд скользнул по лицу Кристины.
— Куда ты меня тащишь? — изумленно
— В мою комнату.
— В твою комнату? — переспросила Кристина, тяжело дыша. — Зачем?
Говард оглянулся на нее через плечо.
— Ты не знаешь, что люди обычно делают в спальнях? Только не говори, что они там спят.
— Я не пойду, — попыталась сопротивляться она. — Что могут подумать окружающие?
— Поскольку теперь мы с тобой считаемся помолвленными, вряд ли кто-то найдет это странным. Мы должны сыграть свою роль, Кристина, а люди, собирающиеся пожениться, проводят много времени в постели.
Она попыталась встать на его точку зрения, что оказалось нелегко и в прямом, и в переносном смысле: ее ноги вдруг стали как ватные.
— Я всегда полагала, что они занимаются в основном выбором столовых приборов, — нерешительно возразила Кристина. — А женщина к тому же должна соблюдать диету, чтобы влезть в свадебное платье на пару размеров меньше обычного.
Внезапно остановившись, Говард повернул ее лицом к себе.
— Только попробуй и тебе не поздоровится! — прорычал он, всем телом прижимая ее к стене. — Мне и так в тебе все нравится.
— Говорят, я само совершенство, до тех пор пока не открою рот.
Судорожно вздохнув, она запустила пальцы в волосы прильнувшего губами к ее шее Говарда. Он поднял голову.
— Какой идиот это сказал?
Кристина ткнула пальцем ему в грудь.
— Ты… однажды на Рождество.
— У тебя хорошая память, — усмехнулся он. — И вообще ты умница.
Она не видела ничего умного в том, что влюбилась в мужчину, который ее не любит, но оставила свое мнение при себе.
— А ты знаешь, что переспать с кем-нибудь — это самый верный способ разрушить дружбу?
Говард хмыкнул и снова потащил ее по коридору.
— Какое счастье, что мы с тобой никогда не были друзьями! — бросил он через плечо.
— Наверное, — согласилась она с некоторым сожалением. — Эй, ты не можешь помедленней? У меня не такие длинные ноги, как у тебя, — взмолилась Кристина несколькими секундами позже.
Он решил проблему, подхватив ее на руки.
Закрыв за собой дверь спальни, Говард положил Кристину на кровать.
— Ты самая желанная из всех женщин, которые у меня когда-либо были, — заявил он, наклоняясь и целуя ее.
— Очень любезно с твоей стороны, — сообщила она. — Но ты вовсе не обязан говорить то, чего не думаешь.
— Я никогда не говорю того, чего не думаю.
— Однако…
Он прижал палец к ее губам.
— Не пытайся убедить меня
— Говорили, — призналась она. — Но они не были… не были тобой.
Последовавший поцелуй, потрясающе нежный, был обещанием предстоящего, квинтэссенцией чувственности. На глаза ее навернулись слезы, последние сомнения исчезли… Возможно, решение ее можно было назвать сумасшедшим и безответственным, однако инстинкт подсказывал, что оно было единственно верным.
Говард выпрямился.
— Подожди немного, мне надо принять душ.
Кристина покачала головой.
— Я и так ждала столько, что это показалось мне вечностью.
Это высказанное хриплым голосом признание вызвало у него хищную улыбку, заставившую Кристину нервно облизнуть пересохшие губы. Одним движением он снял через голову майку, за которой последовали спортивные трусы.
Под трусами ничего не было.
— О Боже! — Она смотрела на него, но не украдкой, пытаясь соблюсти хоть видимость приличий, а широко открытыми от изумления глазами.
Ее реакция, казалось, лишь позабавила Говарда, ничуть не смущающегося своей наготы. Сама Кристина вряд ли могла бы представить себя перед ним в таком виде. Может быть, если только выключить свет?
— Тебе нравится?
Она стыдливо уклонилась от его смеющегося взгляда. Как будто это нуждалось в подтверждении!
— Ты прекрасно знаешь, что нравится, — пробормотала Кристина.
Разве такое могло не нравиться? Он был просто великолепен! Настолько великолепен, что можно было простить ему даже самодовольную улыбку — впрочем, если подумать, не такую уж и самодовольную.
— Если ты будешь продолжать на меня так смотреть, Кристина… — хрипло начал Говард.
— Ничего не могу с собой поделать.
Этот простой ответ, казалось, лишил его дыхания.
— Не потеряй эту мысль! — воскликнул он, хватая висящее на спинке стула полотенце. — Дай мне две минуты!
— Не уходи! — запротестовала она, поднимаясь на коленях.
— Кристина, дорогая, — взмолился Говард, — я только что пробежал десять километров, рядом со мной тебе будет не слишком приятно.
— Мне все равно.
— Всего две минуты, — обещал он. — Если только ты не хочешь разделить…
— Что? Я… с тобой? В душе?
— Ладно, может быть, когда-нибудь потом.
Откинувшись обратно на постель, Кристина издала стон нетерпения. Слыша звук льющейся в ванной воды, она кляла себя за то, что не приняла его предложения, повела себя на манер глупой, застенчивой девственницы… Может быть, потому, что так оно и есть? Может быть, не столько застенчивая, сколько глупая?
Говард отсутствовал, наверное, даже меньше двух минут. Но этого вполне хватило, чтобы к ней вернулась прежняя неуверенность. Она закрыла глаза.