Я тебя не помню
Шрифт:
Глава 19
Данияр
– Начались схватки, – оповестила врач, спешно выйдя из палаты, в которой сейчас находилась Настя.
Она огляделась на охрану, раскиданную по этажу, и подошла ко мне ближе.
– Хорошо, – я удовлетворенно кивнул.
– Роды будут тяжелыми, Данияр Ленарович. Вы должны знать.
– Ваша задача – максимально их упростить. Мне нужен здоровый ребенок, – я смотрю в глаза врачу, которая будет принимать роды, и добавляю, –
– Данияр Ленарович, я ведь говорила вам, что ложь до добра не доведет! Зачем мы тогда соврали девочке, что у нее 24 недели? Для чего?
– Лиана Руслановна! – я повысил голос. – Вас это не касается. Делайте свою работу. Приведите к Настей психолога, на схватках с ней должен быть доверенный человек.
– Может быть, этим человеком будете вы? – предлагает женщина тихо.
Я поднялся с кресла, начиная ходить по коридору туда-сюда. Руки дрожали, но в душе клокотала ярость. Не хочет она меня вспоминать. А она, блядь, пыталась вообще?!
– Моя правда уже и так вызвала преждевременные роды. Сейчас будет только хуже, – выдавил я. – Идите и делайте свою работу. Даже если она двое суток будет рожать, вы должны быть рядом. Никаких смен акушерок. Только вы, только одна доверенная акушерка и один психолог! Персонал не должен меняться.
Поджав губы, врач кивнула. Знаю, что она не ослушается. Я хорошо ей заплатил и плотно связан с ее родными, ее брат – мой надежный партнер по бизнесу.
– Я заплачу еще столько же, – добавляю убедительно.
– Я ни в коем случае не сомневаюсь, Данияр Ленарович, – женщина краснеет от стыда.
Я кивнул, потому что знал, что не в деньгах было дело. В этой семье я был уверен.
– Я сделаю все, что в моих силах. Девочка сильная и здоровая, она справится, – говорит она и скрывается за дверью.
Настя была рядом со мной. Всего в нескольких шагах от меня. Это будоражило. Она любит нашего ребенка, но ненавидит меня, вот парадокс.
Я не знаю, соберется ли Настя с мыслями, но я надеялся, что она одумается. Я велел ей сосредоточиться на родах, ребенок – это первостепенная задача сейчас.
«Не хочу тебя вспоминать».
Эти слова приводят в ярость, но я хорошо научился держать себя в руках. Когда Абашева уходит к моей жене, я решаю уехать отсюда, но оставляю вместо себя главного по моей охране.
– Юсуф, будь моими глазами и ушами. Каждый час доктор будет выходить и докладывать тебе о состоянии жены.
– Понял, Данияр Ленарович.
– Каждый час ты должен узнавать, что происходит в палате.
– Не сомневайтесь во мне. Повсюду наши люди и люди господина Шаха, все будет в порядке.
Я кивнул. Видимо, Юсуф видит, как меня контузит, поэтому говорит размеренно.
– А вы как? Без охраны? – доносится в след.
– Обо мне не беспокойся, – бросил, не оборачиваясь.
Забравшись
«Она, кстати, изменилась. Тихая стала, зашуганная. Не такая как раньше. Не цепляет, согласись, Дан?».
На светофоре грубо потираю лицо. Не выспался, с самолета сразу к ней летел, но Настя не оценила.
Да, она изменилась. Но все равно, блядь, цепляла. Тем более, Настя скоро мне ребенка подарит. Отцом стану. Как прежде не будет, нас пропустили через мясорубку весной, теперь приходится по кускам друг друга собирать.
Сзади сигналят, я задумался и не увидел зеленый. Во втором часу ночи на проспекте скопилось немало машин. Запоздало трогаюсь и хватаю вибрирующий телефон.
– Не спишь? – спрашивает Шах.
– Рад бы. Настя рожает, – докладываю сухо.
– Понятно. Слушай, по Вяземскому новости есть. Как и ожидалось, его убрали. Нам даже руки не пришлось марать.
– Значит, он говорил правду. За ложь не убирают, – мрачно заключил я, выруливая к коттеджному поселку. В пустой дом особо не тянуло, но вариантов не было. Надо выспаться.
– Осторожно там. Ну и скажешь потом, сын или дочь будет, – без эмоций сказал Шах.
– Обязательно.
Я скинул звонок.
Скоро буду дома. Высплюсь. Настя сейчас мучается, уверен, ей плохо. Правда добивает ее дополнительно. Но без меня будет лучше. Заберу их потом, и разберемся со всем. Придет в себя, поговорим как взрослые.
Разница в возрасте, конечно, накладывала отпечаток. Ей 22, мне 31. Представления о мире у нас разные, она будто еще ребенок, которого заставили повзрослеть.
Возле дома меня напрягает яркий свет в зеркале заднего вида, приходится сбавить скорость и следовать, наблюдая. Через сто метров добавляется еще несколько авто, они набирают скорость и прижимают к обочине.
До дома доехать не успел.
В машине лежало только два ствола, без охраны это почти как голый. Я выхожу из автомобиля только убедившись, что меня преследует собственный дед.
После рассказов Вяземского я не уверен, что я такой ценный внук, поэтому беру с собой оба ствола сразу. Так паршиво мне было только после того, как мою женщину захотели под другого положить.
– Не спится, дедушка Назар? – слегка усмехаюсь, хотя сам на взводе. Только ночной мороз остужает пыл, металл в кармане вмиг леденеет.
– Ты едешь из роддома, – напряженно выдает он. – Она что, действительно от тебя беременна?!
Я мазнул взглядом по дедовской свите, не волнуясь за себя. Я единственный живой внук, ему незачем меня гробить. За жену стоило волноваться, а теперь еще и за ребенка.