Я тебя (не) прощу
Шрифт:
Аврора смотрела в пол, не решаясь поднять на Кристину взгляд. И хотя не сделала ровным счетом ничего дурного, почему-то испытывала жгучий стыд от собственной беспомощности.
— Хм… — только и произнесла подруга.
Но после долгих, выматывающих минут молчания, которое между ними установилось, она наконец нашла и другие слова.
— Слушай, подруга… — произнесла она и тон ее разительно поменялся. Не было больше беззаботного пофигизма, не было даже какого-либо интереса к сидящей напротив нее
Аврора не поверила собственным ушам. Вскинула голову, взглянула на Кристину открыто и доверчиво… и остатки веры в людей разбились об ответный презрительный взгляд.
— Ну чего сидишь-то, оглохла, что ли?
Кристина встала со своего места, надвигаясь на нее, как палач.
— Уходи, говорю. Мне нищенки тут не нужны.
От этой неприкрытой жестокости тело словно парализовало. Авроре хотелось вскочить и бежать, но она не могла даже двинуться с места, лишь смотрела неверяще в лицо той, что так желала с ней дружить.
Прежде. Когда она была богата. Не теперь, когда лишилась абсолютно всего.
Кристина не стала дольше ждать. С удивительной силой сдернула Аврору с места и стала толкать к выходу. Аврора шла на едва гнущихся ногах, полностью дезориентированная, окончательно растоптанная.
— Давай-давай, — поторапливала ее Кристина.
В руки Авроры сунули ее пальто и следом — сумку, и подтолкнули в спину, выпихивая за порог. На прощание раздался лишь странный звук, похожий на щелканье камеры смартфона.
Что это было Аврора поняла лишь некоторое время спустя, когда, сама не помня, как, вышла на улицу и рухнула, будто подкошенная, на ближайшую скамейку.
На телефоне, уже почти разрядившемся, вспыли несколько уведомлений о новых записях Кристины в соцсетях.
На первом фото Аврора обнаружила себя, склонившуюся над чашкой чая. Надпись под фотографией радостно гласила:
«Провожу вечер с подружкой».
На следующем фото Аврора была уже за порогом квартиры. Приписка на этот раз была насмешливо-уничижительной:
«Посмотрите, кто теперь нищая бродяжка. Ахахахаха».
Негнущимися пальцами Аврора заблокировала телефон и засунула его в карман пальто. Осенняя ночь окутывала ее холодом, но она этого почти не замечала.
Сгорбившись на ледяной скамье, Аврора беззвучно плакала.
Настоящее время
— Ава, помочь тебе как-то?
Я замерла с секатором в руках, только сейчас вообще заметив, что отделала несчастный куст гортензии куда суровее, чем планировала. Вздохнув от собственной рассеянности, повернула голову в ту сторону, откуда послышался голос.
— Да не надо, Галина Ивановна, — ответила своей помощнице — женщине, о чьем возрасте я никогда не спрашивала, лишь предполагала, что
Она оценивающе посмотрела на меня в ответ и сокрушенно покачала головой. Мы были такими разными — начиная с возраста и заканчивая жизненным опытом, но так случилось, что ближе этой женщины у меня сейчас никого не было. Кроме, конечно, дочери.
Мы были такими разными… но нас свели весьма похожие обстоятельства. И каждая неожиданно нашла в другой то, на что совсем не надеялась.
— Ты тут с самого утра торчишь, — проворчала Галина Ивановна.
— Ну, это все-таки моя работа, — улыбнулась я. — Где же еще мне быть?
— Молодой девочке вроде тебя на свидания бы ходить, а не хоронить себя среди растений.
— Ну, за девочку, конечно, спасибо, — рассмеялась я. — Но мне уже тридцать два года…
— Тем более! — горячо перебила меня помощница. — Пора налаживать личную жизнь.
Я подавила тяжелый вдох. Как выяснилось, наладить мне под силу было многое — быт, собственное дело, но вот только не личную жизнь. Арсений прошелся по ней разрушительным торнадо и, как показали несколько попыток завести хоть какие-то новые отношения — восстановлению эта разруха не подлежала.
Умом я понимала, что через прошлое надо просто переступить и дать шанс себе и тем, кто мог быть искренне во мне заинтересован. Умом, но не душой. Внутри все панически сжималось от страха снова быть брошенной. Ненужной. Обманутой. Куда как проще казалось жить только для дочери, без всяких эмоциональных потрясений.
И кроме того, призрак бывшего мужа все еще витал надо мной, заставляя сравнивать, заставляя… бояться. А уж теперь, когда он снова ворвался в мою жизнь… я вообще не знала, что со мной будет.
— Галина Ивановна… — с подозрением прищурилась я. — А к чему вообще все эти разговоры про личную жизнь?
Она не стала притворяться и уходить от вопроса — впрочем, ей это было и несвойственно. Сказала честно и открыто:
— Ну, во-первых, потому что я записала тебя на свидание вслепую…
Я с грохотом уронила лейку.
— Кудаааа?
— На свидание вслепую! — повторила она. — И если не хочешь меня обидеть…
Я застонала вслух.
— Чувствую, я еще не раз пожалею, что научила вас пользоваться интернетом… Но это еще не все, да?
— А во-вторых, — невозмутимо продолжила она, — тебя мужчина ждет. Высокий такой, красивый…
Сердце нервно дернулось. Опять Арс? Вряд ли меня мог искать еще какой-то мужчина.
— И вы мне только сейчас об этом говорите? — возмутилась я, поспешно вытирая руки.