Я тебя (ненавижу) хочу
Шрифт:
Который, подойдя ко мне в секунду, смотрит сверху вниз из-под пушистых тёмных ресниц.
— Ты напросилась, Влада, — шепчет тихим голосом, от которого бегут мурашки по всему телу.
13
И я не знаю, откуда берётся это чувство в груди.
Я не хочу убегать. Желаю посмотреть, что он сделает. Мозг, давай, твоя смена. Чувства творят фигню.
— Поэтому… — он слегка наклоняется. Мой взгляд впивается в упругие губы. Вот бы их сейчас коснуться… — Беги.
— А? — до меня не сразу
И когда я вижу тянущиеся ко мне ручонки… Меня как-то будто будят ото сна.
И я, не жалея сил и времени, разворачиваюсь и бегу. На инстинктах.
Слышу позади себя грозный мат. Поначалу. Но я не чувствую от него такой агрессии. Но всё равно не хочу быть пойманной.
Всё идёт не по моему плану. Потому что максимум, что я воюю против Арсанова… Три минуты. И то, я уверена. Он дал мне фору. Но и я успела кое-что сделать… Схватить пару пачек краски. Поэтому когда он настигает меня, всё же попадаю туда, куда и целюсь.
В лицо.
Под мой громкий и удивлённый возглас. И, несмотря на страх…
— Один, один, — веду счёт и довольно улыбаюсь. Я собираюсь выйти в этом сражении победителем. Даже если потом мне придётся попрощаться со своей жизнью. Но должна же ведь я отомстить?
***
Выплёвываю изо рта сухой порошок.
— Ну, всё, всё, хватит, — прошу у Эмиля милосердия и пощады. Поднимаю белый краешек футболки, который давно не белый и сдаюсь. — Ты победил. Признаюсь.
Причём… Победа безоговорочная. На нём максимум две блямбы — жёлтая и синяя на лице. Всё. Больше я ни разу не попала. А вот я… Цветастая, везде. Но у меня есть отмазка! В меня попадали другие люди! Кто-то даже… Полапал.
Неловко от этого.
Арсанов подходит ко мне, вплотную. Неожиданно пальцами касается моего измазюканного лица. Водит ими по глазам. А потом… добирается до губ. Аккуратно проводит по ним. Стирает краску.
Со всего лица.
Отбирает у какой-то девчонки салфетки. Та растеряно и испуганно смотрит на нас и мне становится стыдно.
— Эмиль, что ты делаешь?..
И я не знаю к чему этот вопрос. К тому, что он только что обокрал несчастную девочку, или же к тому, почему он сейчас вытирает меня. Хотя сам же меня так и испачкал.
Это обескураживает. Удивляет.
Настолько, что я не понимаю, что Эмиль за человек. Я его будто не знаю. И каждый день он открывается мне с новой стороны.
— Я всунул ей деньги, пока ты не видела.
— А… — ну и пусть тогда не смотрит на нас так. Арсанов ей, что ли приглянулся?
— Ну, вроде, чистая, — произносит, но руки свои с моего лица не убирает. Ведёт большим пальцем по щеке. А мне становится неловко. Я опускаю взгляд вниз.
— Спасибо, — искренне благодарю его. Краснею. Чувствую, как щёки становятся горячее.
Сама бы я точно не
Только я вот чего не пойму… Почему он продолжает водить своими пальцами по моему лицу? Почему стоит так близко? Почему заставляет запрокидывать голову назад?
— Может, мы поедем? Дождь, кажется, начинается, — начинает холодать. Я чувствую это по морозному холоду, что обдаёт кожу. Хорошая причина, чтобы убраться отсюда.
Я уже слышу, как начинается паника. Народ начинает кричать. А первая капля воды опускается мне на розовый, после красной краски, нос.
— Ой.
— Замёрзла? — я чуть не задыхаюсь от внезапного вопроса. Он такой… Сказанный с заботой. Эмиль гладит меня большим пальцем по губам. Обжигает. Искушает. Заставляет испытывать странные эмоции.
Я только киваю.
— Тогда пойдём в машину.
Хоть он и говорит эти слова — не отходит.
На меня падает ещё капля воды.
И ещё. Одна за одной. Но мы стоим. Как два дурака. Под проливным дождём. Не замечаем ничего вокруг.
Я поднимаю взгляд на лицо Эмиля. Смотрела куда угодно, но только не на него. Мне стыдно и неловко. Он такой… Не знаю.
И сердце останавливается. Вмиг. Как только вижу эти глаза. Карие, дурманящие. Заставляющие пойти на то… Что я никогда не сделала бы в жизни.
Встаю на носочки. Тянусь к парню, который всегда был для меня под запретом.
У нас разница в пять лет.
Он меня не любит. Презирает. Иногда ненавидит.
А я… Всего лишь ребёнок. Мои вкусы изменятся, чувства пройдут.
Я надеялась на это. Долгие годы.
Но так и не дождалась.
Ведь если бы всё прошло, я сейчас бы не касалась тёплых и упругих губ.
Ладони на моих щеках слегка сдавливают. А Арсанов… Отвечает. Слишком жёстко. Напористо. Как будто держался многие годы. А сейчас срывает. Его. Не может удержаться. Как и я.
Вкладываю в поцелуй все свои чувства. К нему. И наслаждаюсь.
Пока холодный дождь барабанит по телу. А его пальцы спускаются мне на спину. Ведут по рукам, ягодицам. Слегка сжимает их, на что я вытягиваюсь.
А нам всё равно. На погоду, на людей.
Нас… Ни для кого нет.
14
— У тебя хорошее настроение, — замечает Катя, когда мы выходим из стен университета.
Эх, знала бы ты, что вчера случилось, то поняла, почему я такая счастливая. Но не буду рассказывать. Не хочу. Знают больше одного — уже не тайна. Да, я верю Кате, но… Нас могут подслушать.
И хорошо, что я не говорю, потому что нас могли услышать. Например, те, кто сейчас перекрывают нам дорогу к воротам.
Поднимаю взгляд, когда вижу на Катьке тень. Неспроста всё это. А я в последнее время на чеку. Света всё покоя не даёт. Сегодня на меня чуть не вылили компот в столовой. Благо, заметила вовремя.