Я тебя ненавижу! или Как влюбиться за 14 дней
Шрифт:
– Угощайся, – прошептала Юля, всё ещё не веря своим ушам. На этот раз пришла очередь Никиты удивляться. Он прищурился, пытаясь разглядеть её маленькую фигурку, терявшуюся в темноте дивана, но видел лишь светлое пятно пижамной майки. Наверное, выглядит она сейчас ужасно – пронеслось в голове. Но вот голос, тихий и мягкий, обволакивал, вступая в резонанс с привычным образом стервы, сложившимся в голове.
– Спасибо, аппетит пропал, – пробормотал Никита и, пока она опять не начала что-то говорить, поспешил вернуться в спальню.
А Юля ещё несколько минут сидела и улыбалась темноте, так внезапно приоткрывшей
Никита же, забравшись в постель, долго ворочался без сна, проклиная свой аппетит и самонадеянность. Подобного стыда он не испытывал лет пятнадцать, не меньше, с тех пор, как в детстве, поддавшись уговорам друзей по даче, решился залезть на соседний участок за яблоками. В итоге разбежались все, а ему досталось как главному зачинщику, а после пришлось вытерпеть немало унизительных минут, когда его, пунцового от стыда и обиды, привели за ухо к родителям. Хуже всего было выдержать неодобрительное молчание отца, который только поджал губы и достал кошелёк, спросив, сколько он должен заплатить за ущерб. После этого Никита твёрдо решил, что никогда не совершит того, за что стоит краснеть, и вот, пожалуйста! Во всём виновата эта Никитина, чёрт бы её побрал! Провоняла всю квартиру своей едой, от этого запаха и святой не устоит! Да ещё и решила поиграть в сыщиков и подкараулила на собственной кухне!
Стыд из-за воровства утих, и всё раздражение с самого себя легко переключилось на Юлю. Если бы не она, ему не пришлось бы сейчас мучиться бессонницей, перебирая каждую мелочь последнего часа. Лежит там теперь, небось, как победительница, как же: унизила и поставила на место, есть чем гордиться!
Никита уснул лишь под утро, а через три часа уже трезвонил будильник. Новая волна раздражения всколыхнулась, стоило вспомнить, что надо пройти через Юлю в ванную. К счастью, она стояла на балконе и с кем-то трепалась по телефону, поэтому Никита быстро прошмыгнул за дверь и раздражённо уставился на себя в зеркало: мало того, что по ночам шастает, как вор, так теперь ещё и чтобы зубы почистить, надо тайком красться! И это в собственной квартире!
В общем, настроение у Никиты было самым что ни на есть поганым, когда он, одетый в тёмно-синие брюки и кипенно-белую рубашку появился на кухне. Одним своим внешним видом он хотел установить дистанцию и показать: то, что случилось ночью, ничего не меняет. Юля, открывшая было рот, когда он появился, со стуком его захлопнула, проводив взглядом одетого с иголочки Ливарского. Он даже волосы уложить успел! Ей вдруг стало неловко – с этой домашней войной она совершенно забыла о том, кем они, по сути, друг другу являются. Сейчас переодеваться было поздно, да и выглядело бы смешно, но назавтра, пообещала она себе, никаких блузок, надетых на домашние штаны!
– Доброе утро, – процедил Никита, начиная привычные манипуляции с кофеваркой.
– Доброе, – осторожно откликнулась Юля. Было видно, что он раздражён, и что вспоминать ночное происшествие будет себе дороже. Но и оставить вопрос о воровстве просто висеть в воздухе Юля тоже не могла, надо бы разобраться со всем сразу и жить дальше. Впереди ещё одиннадцать дней, а холодная война постепенно начинала утомлять.
– Угощайся, – сказала она, подходя к стойке и придвигая
– Спасибо, – буркнул Никита, отворачиваясь к кофеварке, так кстати запищавшей. Спорить расхотелось – он никогда не нападал первым, если в этом не было необходимости. А Юля сейчас предлагала забыть обо всём и попытаться выстраивать жизнь на одной территории с чистого листа. Первый блин явно вышел комом.
– Я не против иногда готовить, – снова начала Юля, рассеянно катая чашку по столешнице. – Только при условии, что продукты будут твои. И что иногда, когда мне будет лень, мы будем заказывать еду вместе.
Никита молчал, низко опустив голову. Со стороны могло показаться, что он обдумывает и взвешивает её предложение, хотя на самом деле безуспешно пытался справиться с краской стыда, полыхнувшей от шеи к щекам. Сегодня Юля была сама доброта, хотя с порога могла осыпать его остротами и была бы права. Что изменилось в ней за эту ночь? В конце концов, он нехотя кивнул и вздохнул, пробормотав:
– Уверен, ты хорошо готовишь. – Потом, не выдержав, поднял глаза и усмехнулся: – Надеюсь, что ты будешь поддерживать кухню в прежней чистоте.
– Я постараюсь! – торжественно заверила Юля, радуясь, что мелочные разногласия остались за спиной. Впрочем, идиллия не могла продлиться вечно, и в следующую минуту Никита с лёгкостью разрушил только что выстроенный мостик доверия. Едва откусив кекс, он поморщился и проговорил с набитым ртом:
– Прости, но с солью ты тут явно переборщила.
– Тебе обязательно надо, чтобы последнее слово осталось за тобой, да? – огрызнулась Юля и потянулась за кексом. Вчера она их так и не попробовала, но, едва откусив, поняла, что Никита прав – есть кексы было невозможно.
– Знаешь, я ещё подумаю над тем, чтобы есть твою еду, – ехидно сказал Никита, аккуратно выплёвывая остатки кекса на салфетку и отправляя её в мусорное ведро. – Но ты готовь, конечно, если захочешь.
– Пересолила, – сокрушённо вздохнула Юля, глядя на горку аппетитных с виду кексов. – Что ты смеёшься! Если бы ты готовил, то знал бы, что пересолить может даже опытный повар!
– Я готовлю, дорогуша. – Никита снисходительно хмыкнул, опираясь о стойку. – Очень, очень, очень хорошо готовлю.
– Ну да, – скептично качнула головой Юля. Его травянистый взгляд завораживал, казалось, что в глубине вспыхивают искорки, словно болотные огни манят уставшего спутника отдохнуть на самом дне трясины. Она моргнула и опустила глаза, тут же упираясь в крепкую шею и ямочку между ключиц, видневшуюся в вырезе рубашки. Смутившись ещё больше, Юля опустила глаза на чай и выдохнула – в тёмно-коричневой жидкости не было ничего страшного, пугающего и смущающего.
– Да ну, – фыркнул Никита и вдруг перегнулся через стойку и почти вплотную прижался к её щеке. Юлю резко бросило в жар, потом в холод, а сердце вдруг забилось быстро-быстро. – Если очень хорошо попросишь, – прошептал он, почти задевая губами её ухо, – я приготовлю для тебя десерт "Павлова".