Я тебя ненавижу
Шрифт:
Я каменею, читая в глазах Макса напоминание о нашем не столь далеком прошлом, и думаю, что, если он совершит тот же косяк, что и мой сводный братец, придется его убить. Ножом для салата, что сейчас лежит на столе рядом с моей рукой.
Впрочем, моя вина тоже была, не ответь я утвердительно тогда на его вопрос, молчал бы сейчас в трубочку, а так он, видимо, решил, что я сам не прочь избавиться от Алены. Иного оправдания поступку товарища не находил.
– Я тебе не гимнастка, у меня имя есть, - показывает зубки Алена, пока я сдерживаю себя от убийства близкого друга,
– Не суди по мне о моих друзьях, у Иуды друзья были безупречными, - прижимаю её к себе ближе, вспоминая Валери.
Весь вечер насмарку. Бросаю деньги на стол, рассчитываясь за нашу компанию.
– С тобой, Макс, мы еще поговорим.
Алена попрощалась с одногруппницей, которая была сбита с толку всем происходящим, и явно задета последним комментарием Макса. План Алены точно не удался.
Макс нагнал нас, когда мы уже подошли к моей машине.
– Ну чего ты, Самгин, - начал он, запыхавшись, еле ворочая языком - что она лучше других твоих телок что ли, которых мы вдвоем, а?
Оборачиваюсь на Алену, слушающую все это широко распахнув глаза, такое в её картину мира явно не умещается. А для меня, уже успевшему пресытиться женским вниманием, подобное было в порядке вещей. Тру переносицу, прикрыв глаза, чтобы только не врезать Максу, не понимая, какого хера на него нашло.
– Убирайся, Макс, пока можешь, - смотрю в его глаза, покрасневшие от напряжения и алкоголя, - или я помогу.
Макс внял моим словам и направился к Олесе, должно быть решив, что нечего добру пропадать.
Поворачиваюсь к своей девушке, уже не зная, моя ли она еще, чувствуя усталость от того, что должно быть снова придется искать, бежать, нагонять её.
– Снова исчезнешь? – рассматриваю её, стоящую на морозе, в шапочке с помпоном, и терзаемыми ветром рыжими волосами. Она смотрит куда-то на носки ботинок, не поднимая на меня взгляда и я понятия не имею, что там в этой голове творится.
Взмахивает ресницами, прожигая пронзительными голубыми глазами, и я замираю, как смертник в ожидании казни. Но она подходит, сама, медленно.
– Клим, - забирается ледяными руками под мою одежду, к обнаженной коже, выбивая воздух из легких, и смотрит совсем не кажущимися сейчас невинными глазами, - а теперь представь, что ты такое только что обо мне узнал.
Её руки холодные, но прикосновения к моей коже оставляют ожоги, обращаю лицо к небу и падающему с него снегу, чувствуя жар.
– Убил бы тебя, - отвечаю со всей серьезностью, возвращая взгляд к её лицу.
Она улыбается, сбивая меня с толку.
– Хорошо, тогда знай, что я поступлю также, если ты мне когда-нибудь изменишь. Тебя. Её. Их.
– Опасная девочка, - улыбаюсь я, выдыхая напряжение.
– Просто расскажи о себе, чтобы очередной твой «друг» или «брат» не раскрывали мне глаза на тебя, - Алена произносит это, прижимаясь щекой к моей груди, и я понимаю, что она права, но внутри грызут сомнения, что не примет, оттолкнет меня моя чистая девочка.
Спустя
К вечеру, когда я была готова лечь на мат и вырубиться от усталости, он тоном не терпящим возражений, велел пройти в тренерскую для разговора тет-а-тет. Таисия Андреевна очень хотела присутствовать при нем, но Данилевский не позволил.
– Алена, нам предстоит очень много работы, - начал он, когда я наслаждалась твердой поверхностью стула под собой, мышцы так сильно ныли, что я практически перестала ощущать свое тело, - но мне нужно понимание, что, если я соглашусь с тобой работать, мои старания и моё время не пропадут даром.
Я удивленно на него посмотрела, ожидая продолжения.
– Мне нужно чтобы ты ответила только на один мой вопрос, от твоего ответа зависит буду ли я тебя тренировать или нет.
– Хорошо, - мой язык почти не двигался во рту и звук голоса кажется странным, шершавым, как стертые ладони.
– Ты готова пойти на всё ради золота Олимпийских игр? – я тут же киваю, но он продолжает, не давая мне сказать «да», - готова все время уделять тренировкам, готова забыть о личной жизни, семье и учебе на предстоящий соревновательный год, готова мало спать и много тренироваться, готова рисковать, выполняя сложнейшие элементы, готова беспрекословно слушаться меня? Если сейчас ответишь положительно, а потом я узнаю, что ты бегаешь на свидания или увижу, что ты сомневаешься в моих методах, то наше соглашение будет разорвано. Я не потерплю ослушания, найдутся другие спортсменки, которые захотят золота больше тебя. Я не прошу тебя ответить сейчас. Даю тебе сутки на размышления, а теперь можешь идти отдыхать.
Еле волоча ноги, я вышла из тренерской. Во рту неожиданно пересохло. Сумина никогда от меня ничего подобного не требовала, я просто приходила в зал и выкладывалась по полной – этого было достаточно чтобы стать одной из лучших. Запрет на личную жизнь у нас присутствовал, но скорее формальный, как правило просто не было времени её вести. Таисия Андреевна, как и все остальные на базе, видела, что Клим забирает меня на машине и, особенно после того, как он избил Кирилла, никто не сомневался в характере наших отношений, но ни разу она не подошла и не потребовала их прекратить.